Главным хозяйственным занятием русских издревле было земледелие . В XIX веке основной системой землепользования оставалось трехполье - разделение пахотной земли на поля яровое, озимое и незасеянное (пар). На севере в таежной зоне местами сохранялась подсечно-огневая система земледелия. На большей территории России землю пахали деревянной сохой с одним или двумя металлическими сошниками, в центральных районах - косулей, на юге - плугом. Для разрыхления вспаханной почвы и после посева пользовались бороной. Сеяли рожь, ячмень, пшеницу, овес, гречиху. Крестьянин горстями разбрасывал зерно из висящей на шее деревянной или плетеной севалки. Началу каждого этапа полевых работ сопутствовал ритуальный зачин, сопровождавшийся молитвой.
Работа на земле, требовавшая больших физических затрат и опыта, считалась мужской обязанностью. Женщина могла принять участие в бороновании, реже в пахоте, но сев ей не доверяли. В народе говорили: "Самим Богом положено, чтобы сеял мужик"; "Бабе сеять - грех". Это правило нередко нарушалось в районах широкого распространения отхожих промыслов, где для полевых работ не хватало мужских рабочих рук, например, в Костромской и Ярославской губерниях. Этот запрет был связан и с комплексом представлений о севе, как символическом оплодотворении земли. Семантика зачатия прослеживается в атрибутике ритуального начала сева - "засевок", во время которых в землю закапывали или разбрасывали по полю пасхальные яйца - символ начала новой жизни. Косвенным подтверждением этой связи служило то, что парней начинали учить сеять в конце их домашнего трудового обучения в возрасте 17-18 лет, когда признавали их совершеннолетними и годными к браку.
В отличие от начала полевых работ, их завершение - жатва - символические роды земли - считалась женской обязанностью. При уборке зерновых женщины пользовались серпами. Со второй половины XIX века при уборке овса или гречихи стали использовать косу-литовку, но это было уже мужской обязанностью. Девочек учили пользоваться серпом с 10-12 лет, при этом нередко специально для них заказывали меньший по размеру серп. Женщины работали парами - первая срезала колосья, вторая (эту роль мог исполнять и мальчик-подросток) вязала снопы. Если в семье было несколько женщин-жней, они выстраивались по старшинству в ряд в шаге одна от другой, темп задавала старшая, остальные старались не отставать. Жатва была самым тяжелым временем для женщины (отсюда и ее название - страда), сопровождалась она жатвенными песнями, протяжными и тоскливыми, нередко в них рассказывалось о несчастной женской доле, при этом на поле разрешалось петь только замужним женщинам. По окончании жатвы для восполнения затраченных сил женщины катались по ниве с приговором, известном во множестве вариантов, например с таким: "Нивка, нивка, отдай мою силу". Последний или иногда и первый сноп пользовался особым почетом и наделялся магическими свойствами. Его торжественно везли в деревню, украшали и устанавливали под иконами до Покрова, когда частью зерен из снопа "закармливали" скот для его благополучной перезимовки, а оставшуюся часть смешивали с отборным зерном, предназначенным для сева в следующем году. На последней полосе было принято оставлять небольшой пучок колосьев, в котором по поверьям крестьян сосредотачивалась плодоносящая сила земли, его называли "Спасова / Николина / Ильина борода". Эти колосья обвязывали нарядным полотенцем, а в центр клади подношение - каравай хлеба, иногда ставили и рюмку водки.
Связанные снопы укладывали на поле в крестцы или суслоны на поле для первичной просушки, затем хозяин перевозил их в овин или ригу для сушки "огнем". Высушенное зерно обмолачивали на току цепами ("молотилами"), а более тугие колосья - "кичигой". Молотьба считалась мужской обязанностью, хотя в ней могли участвовать и женщины. Обмолоченное зерно освобождали от соломы граблями, веяли, подбрасывая на лопате, а затем сгребали и совками засыпали в сусеки - деревянные лари или плетеные кадки, которые хранили в амбарах. По мере необходимости зерно мололи на водяной или ветряной мельнице. Для получения крупы и муки грубого помола использовали домашние ручные жернова или ступы.
Следующая сцена показывает различные моменты ручной обработки льна: разламывание жесткой костры на деревянной мялке, трепание - первая очистка волокна от разрушенной кострики и окончательная чистка кудели металлической щеткой или гребнем.
Скотоводство в русской деревне
Крестьяне держали лошадей, коров, овец, реже свиней, а также птицу - кур, уток, гусей. Скотоводство имело подсобный характер и, помимо мяса, молока и шерсти, обеспечивало хозяйство тягловой силой и удобрением - навозом, без которого в нечерноземной полосе земля отказывалась давать хорошие урожаи. От этого и коровы в некоторых местах получали название "навозницы". Скот был беспородный, часто изможденный за зиму. С Егория по Покров он выпасался на общих пастбищах под надзором пастуха или свободно пасся на огороженных лесных полянах. С Покрова скот ставили в хлев, в стойло.
Корма заготавливали на сенокосах, разделенных на полосы между всеми домохозяевами. Траву косили косой-литовкой, на севере использовали более старый вариант косы - горбушу, с короткой изогнутой ручкой и более тяжелым лезвием. Сено сушили, разрыхляя граблями, и метали в стога двузубыми деревянными вилами, иногда достигавшими трех метров в длину. Хранилось сено на сеновале в пристроенном к дому дворе или в специальном сенном сарае. В период весенней бескормицы в нечерноземных районах коров прикармливали ржаной соломой с крыши, измельчая ее и пересыпая солью. Лошадям, на которых предстояло пахать весной, доставался лучший корм, их докармливали овсом. В крепком хозяйстве средней полосы России могло быть две лошади, две - три коровы, теленок, парочка поросят, пять-шесть овец, кур обычно не считали. В Сибири, а в особенности на Алтае, где особое развитие получило молочное животноводство, в богатом хозяйстве могли держать до десятка коров.
Так же население занималось промыслами, такими, как охота, рыболовство. На севере эти занятия получили широкое распространение. Рыболовство было широко распространено на территории России, из-за обилия рек, озер и морей в этой стране. Для жителей прибрежных районов рыболовство было главной отраслью, дававшей средства к существованию. Рыболовные угодья находились во владении крестьянской общины, государства или частного собственника, поэтому артели рыболовов арендовали ее, а рыбу продавали. Они ставили ловушки для рыб, ловили сетями. В зале представлена лодка плоскодонка, с полной оснасткой для "лучения" рыбы, выдолбленная из цельного ствола дерева. Это один из архаичных способов рыбной ловли на мелководье в темное ночное время. Водную гладь реки рыбак освещал привязанной к металлическому "лучнику" зажженной паклей и бил деревянной острогой с металлическим наконечником привлеченную факелом и высвеченную крупную рыбу.
В лесных пространствах Севера, Урала, Сибири охота была главным занятием крестьянского населения. Главными промысловыми животными были белки, лисицы, соболи, росомахи. Широко была распространена охота на птиц: глухарей, рябчиков, куропаток и т.д. Охота проводилась всегда на определенных местах, принадлежащих семьям, общинам. Каждый охотник имел право ставить промысловую избушку, от которой отходили охотничьи тропинки, «путинки». Охотились ружьями, делали ловушки, использовали самострелы, рогатины. Каждый охотник имел собаку, специально обученную для охоты на того или иного зверя.
Со второй половине XIX века значительным подспорьем в хозяйстве крестьян нечерноземной полосы России стали кустарные и отхожие промыслы. Весь необходимый хозяйственный инвентарь (сохи, косули, серпы, косы, грабли), значительное количество видов утвари (бондарная, токарная, керамическая) и транспортные средства (телеги, сани, лодки) изготавливались на продажу крестьянами - кустарями. Мастерство передавалось из поколения в поколение, в производство были вовлечены все члены семьи, в соответствии с возрастном определялся круг их обязанностей. Отдельные кустари часто объединялись в артели или имели подрядчика, поставлявшего сырье и забиравшего готовую продукцию. Труд кустаря не требовал отлучек из деревни и совмещался с традиционным земледельческим хозяйством, в отличие от отхожих промыслов.
В центре зала мы наблюдаем макет ярмарки. Где продавали продукты, а так же ремесленные изделия, о которых мы поговорим с вами в следующем зале.
В далёкие годы перестройки пресса вовсю мусолила вопрос: кто способен накормить народ? На рубеже 80-х и 90-х годов объявили, что колхозы и совхозы – это «АгроГУЛАГ», и его надо немедленно уничтожить. А землю раздать бывшим колхозникам-совхозникам как вольным хлебопашцам, и они станут процветать, завалив прилавки дешёвой и качественной продукцией.
«АгроГУЛАГ» и вольный хлебопашец
Разрушение совхозов-колхозов было идеологическим демаршем, а не хозяйственным. Не слишком передовое, но всё-таки современное советское сельское хозяйство при переводе на капиталистические рельсы рухнуло. Когда наша семья 12 лет назад приобрела в Сальской степи два бывших совхоза, умученные «эффективным собственником», я поняла, что такое разруха в прямом, физическом смысле слова.
За четверть века, прошедших с роспуска «АгроГУЛАГа», аграрный сектор в основном восстановился. Но рост сельхозпроизводства, которым нынче модно гордиться – это рост восстановительный. Даже по зерну мы пока не превысили показатели РСФСР. В 2015-м собрали 104,3 млн. т, а в 1971-м – 107,4. По сахарной свёкле мы на уровне 1989 года, по мясу – 1987-го, по молоку – и вовсе 1957-го, по яйцам – 1982-го. Уж не говорю о производстве шерсти – тут мы на уровне 1922 года (данные Московского экономического форума – 2016).
Так вот, надо наконец дать себе отчёт, на какой тип сельского хозяйства государству делать ставку. Какие есть сегодня? Вот они: 1) фермеры; 2) бывшие колхозы-совхозы, принадлежащие ныне частникам; 3) агрохолдинги, т.е. крупные капиталистические хозяйства.
Уходящая натура
С перестроечных времён принято превозносить фермеров. На мой же взгляд, фермерские хозяйства бесперспективны, они устарели ещё до рождения. Не случайно почти все дети фермеров не желают продолжать дело родителей (то же происходит и в богатых европейских странах).
В нашей местности у фермеров примерно от 200 до1000 га. Процветания особого нет, хотя что-то зарабатывают. При этом замечено: фермеры-животноводы бесстыже воруют корма у больших хозяйств. Как в совхозе когда-то тырили, так и сегодня; на охрану тратится немало денег.
Иногда фермеры вообще не затрудняются никакой регистрацией – ведут формально личное подсобное хозяйство, разводят скот. Но каким образом? Земли у них нет – но «всё вокруг колхозное, всё вокруг моё». Потравы, прямое воровство – дело обыкновенное. Выпустить стадо на чужую озимь – раз плюнуть.
Пора признать очевидное: умиляющие интеллигентов коровки-овечки, взлелеянные рачительной хозяйской рукой, вся эта идиллия базируется на ворованных кормах. Не будь рядом невольного «донора» (тогда корма нужно было бы покупать на рынке), не было бы никакого домашнего животноводства.
Отсюда, между прочим, у правительства в прошлом сентябре родилась идея ограничить количество скота на личном подворье, что вызвало такую бурю возмущения, что больше об этом и не поминали. А по сути речь шла лишь о выводе бизнеса из тени.
Вообще семейные фермы во всём мире уходят в прошлое: земли небольших фермеров скупаются крупными хозяйствами. Проезжая по самой процветающей области Италии – Венето, среди идеально ухоженных полей то там, то тут видишь живописные кирпичные развалины, увитые плющом, словно на картинах эпохи романтизма. Это бывшие фермерские дома, брошенные владельцами. Фермеры разоряются или прекращают деятельность и продают угодья крупным собственникам. Жалко, но такова логика конкуренции, технологии, логика капитализма, если угодно.
Неприятной особенностью фермеров у нас является то, что в местной «социалке» и инфраструктуре они не участвуют: районной администрации легче и удобнее иметь дело с «крупняком». И жизнь у нас по-прежнему теплится вокруг производственных ячеек – заводов, совхозов. Именно они прежде шефствовали над школами, чинили дороги, чего только ни делали…
Фермер создать и поддерживать жизнь села не может, нет у него на это сил. Значит, жизнь с фермерами будет дичать, и дети фермера в этой дикости жить не будут, да уже не живут.
Бывшие
Сегодня бывшие колхозы-совхозы принадлежат частным хозяевам. Есть довольно процветающие, есть кое-как перебивающиеся. Никакого особого прогресса, роста производительности сравнительно с советскими временами нет. Однако в нашем Сальском районе именно они составляют основу экономики, платят налоги, на своих плечах держат всю подчас убогую «социалку». А кто ещё будет этим заниматься?
Но прорывов, инноваций ждать от них трудно: велик груз всяких-разных привычек. Например трудно уволить ненужных или даже вредных работников: все повязаны дружескими, родственными узами, все всех прикрывают… В целом ресурс хозяйства распыляется, частично растаскивается. Руководители всех уровней, за редким исключением, получают откаты от поставщиков, и это важнейшая статья их дохода. В результате бывает так: вокруг хозяйства иной раз кормится масса народа, а показывается отсутствие прибыли. Иногда она и подлинно отсутствует – во всяком случае, не доходит до хозяев.
В некотором смысле это даже неплохо: нужно же народу где-то кормиться! Но при такой модели нет ощутимого прогресса – лишь поддержание сносного уровня. Есть пораженческое слово «выживать»: вот они часто именно выживают. Плохо и то, что при таком положении на село не идёт должного количества инвестиций: инвестор ведь смотрит на прибыльность хозяйства. А если прибыльность не показывают – он не будет инвестировать.
Когда у нас спрашивают, в чём главные трудности, отвечаем: кадры. Даже не дешёвые кредиты, не господдержка, – кадры. И управленцы, и специалисты. Впрочем,это проблема всей российской жизни. Найти хорошего агронома, тем паче того директора хозяйства – редкостная удача. Страшно вот что: уходит старое поколение специалистов-сельхозников, а смена… М-да, жидковатая смена.
Государство обязано, наконец, закрыв 9/10 всех финансово-культурологических университетов, буквально вытолкнуть молодёжь в реальный сектор. Надо показать, что сельское хозяйство – это доходно, интересно, амбициозно, модно…
Лишние люди
Наиболее передовые в технико-экономическом смысле хозяйства – это агрохолдинги. У них лучше техника, они используют более передовые методы работы. Обычно у агрохолдингов пришлые хозяева: банки, просто богатые люди. Они способны сделать одномоментную большую инвестицию. Вроде это неплохо.
Но считать их решением вопроса я бы не стала. Прежде всего из-за того, что они видали в гробу землю и всё, что с ней связано. Их интересует прибыль. Поэтому почва порою выпахивается до космической пыли. Так, например, происходит, когда постоянно сеют подсолнечник или вообще не соблюдают севообороты. Говорите, в велемудрой Европе севооборотам не придаётся такого значения? Отчасти так, но там вносят в десятки раз больше удобрений.
Но и это ещё не всё. Агрохолдингам не нужно сельское население. Им порою хватает несколько десятков людей. Остальные увольняются. В ответ селяне иногда жгут передовую импортную технику…
Поддерживать жизнь всех жителей деревни – не в интересах агрохолдингов. Не потому что они злые, а просто они – капиталисты. Техника сегодня производительна, так что селяне часто – лишние. Вот это – неустранимая обратная сторона прогрессивных и инновационных технологий. При этом не надо думать, что агрохолдинги прекрасно управляются: они страшно забюрократизированы, как и многие другие крупные образования.
Кто же скажет всемогущее слово «вперёд»?
Часто можно слышать, что были бы прекрасны кооперативы фермеров – то есть по сути колхозы. Но у нас очень трудно идёт объединение снизу. Мешают всеобщая подозрительность и привычка к «кидалову». Наш народ плохо пока умеет самоорганизовываться. А на юге России, в самых урожайных местах, психология и вовсе кулацкая.
Решение проблемы сельского хозяйства, как мне кажется, лежит вообще за его пределами; во всяком случае, за пределами хозяйств. Организующими центрами должны стать крупные переработчики сельхозпродукции, дающие задания сельхозпроизводителям – неважно, какого размера и какой формы собственности. Когда-то, помню, прогрессисты сокрушались, что-де из райкома шлют указивки колхозу, что и когда сеять. Надо-де перестать командовать мужиком: он сам всё знает.
Эх, хоть бы нами кто покомандовал! А потом забрал урожай по фиксированным ценам. Аграрии не должны заботиться о сбыте и в идеале не должны придумывать, что им сажать – у них и так забот хватает. Крупный переработчик должен объявить, положим, в начале года, что покупает такую-то продукцию по такой-то цене. Хорошо бы он предоставил семена и агрономическое сопровождение, а потом забрал произведённое. Переработка продукции должна вестись подлинно крупными операторами, которые способны на равных говорить с сетями супермаркетов. Этого не могут делать ни фермеры, ни более крупные хозяйства: сети их просто подминают. И это естественно: в экономике равноправно общаются операторы сходной величины.
По такой схеме устроен агропромышленный комплекс США, самый передовой в мире. Там фермеры – это практически наёмные работники корпораций на аутсорсинге, а вовсе не те, кто производит, что хочет, и продаёт, куда сам знает.
Осенью 2014 года вдруг возникли на самом высоком уровне разговоры о создании «логистических центров», куда производители будут свозить плоды своего труда. Потом всё это сошло на нет, но у меня есть догадка, что исходно мысль была именно об этом – о создании крупных переработчиков, которые будут организовывать весь процесс. Это насущно, и тут без умного вмешательства государства не обойтись.
Основу хозяйственной жизни большинства русского населения, вплоть до 30-х годов ХХ века, составляло сельское хозяйство, а именно пашенное зерновое земледелие. В зависимости от природных и социально-экономических условий, культура земледелия у русских имела свои особенности. Наиболее распространенной была паровая зерновая система, ставшая господствующей у русских в раннее время. Главной культурой была рожь; пшеница заняла существенное место в хозяйстве лишь с освоением юго-восточных и южных концов Восточно-Европейской равнины в ХVIII-ХIХ веках.
Введение паров свидетельствовало о больших достижениях в области развития производительных сил общества. Эта система была приспособлена более всего к бытованию в натуральном хозяйстве и отвечала климатическим условиям средней полосы европейской части России. В XIX в. распространился трехпольный севооборот, то есть чередование озимых, яровых посевов и паров, хотя местами встречалось и двуполье, когда парование применялось лишь при двух полях.
На окраинах постоянно расширявшегося Российского государства временно возрождались более примитивные и экстенсивные по характеру системы земледелия: перелог (в степных регионах и на обширных приречных луговинах) и подсечно-огневая система (в лесных регионах). При этих системах распаханный участок эксплуатировался в течение нескольких лет, а затем забрасывался и «отдыхал» под пастбищем или мелколесьем, пока снова не распахивался через несколько лет, а иногда - десятилетий.
Переход от трехполья к более интенсивным системам осуществлялся путем введения новых культур, в том числе и улучшающих структуру почвы, переходом к занятым парам, а также с помощью усиленного удобрения полей навозом, торфом, илом, а иногда и искусственными удобрениями.
Главным направлением земледелия было возделывание зерновых культур. По давней традиции основным хлебным растением у русских считалась рожь. Рожь издавна сеяли почти повсеместно. Обычно под рожью в северной и средней полосе России бывала половина посевных площадей, а в центрально-черноземных губерниях – даже более того. В самых южных районах, в донских степях, в низовьях Волги, на Северном Кавказе выращивали пшеницу на продажу.
В XIX в. пшеница в крестьянском хозяйстве была так же широко распространена, как и рожь, но карта посевных площадей была несколько иной. Значимость пшеницы понижалась с юга на север. Более всего собиралось пшеницы в , Приуралье, на Кубани. В центрально-черноземных губерниях ее выращивали наряду с рожью, а в нечерноземном центре и севернее ею почти не занимались. Успешно возделывали пшеницу в степных р-нах Сибири.
Колхоз, коллективное хозяйство форма хозяйствования на селе в СССР, при которой средства производства (земля, оборудование, скот, семена и т. д.) находились в общественном управлении его участников и результаты труда также распределялись общим… … Википедия
Колхозы - (коллективные х ва), один из типов с/х предприятий, форма объединения крест. для совместного ведения крупного обществ. с/х произв. Экономическую основу К. составляли обществ. собственность на средства произв. и коллективный труд его чл. Первые … Уральская историческая энциклопедия
Колхозы - коллективные хозяйства, в СССР кооперативные организации добровольно объединившихся крестьян для совместного ведения крупного социалистического сельскохозяйственного производства на основе общественных средств производства и коллективного …
Колхозы - кооперативная форма организации крестьянского труда, основанная на особой колхозно кооперативной форме собственности на основные средства производства, государственной собственности на землю и жесткой регламентации производственного процесса.… … Краткий словарь историко-правовых терминов
Колхозы - КОЛХÓЗЫ. В 1940 в СССР имелось 236,9 тыс. К. Война нанесла К. большой урон. К кон. 1941 их число сократилось до 149,7 тыс. Ослабла материально технич. база К. (Смотри в ст. Машинно тракторные станции). На уборке урожая 1941 в К. тыловых р нов… … Великая Отечественная война 1941-1945: энциклопедия
Колхозы - коллективные хозяйства (сельскохозяйственные коммуны, артели) … Популярный политический словарь
КОЛЛЕКТИВИЗАЦИЯ СЕЛЬСКОГО ХОЗЯЙСТВА СССР - процесс производственного кооперирования мелких индивидуальных крест. х в, основное звено социалистич. преобразования деревни, осуществленного на протяжении переходного периода от капитализма к социализму (1917 сер. 30 х гг.). Необходимость К.,… … Советская историческая энциклопедия
Кистендейский район - Страна … Википедия
Калачеевский район Воронежской области - Калачеевский район Герб Страна … Википедия
Коллективизация сельского хозяйства - в СССР, преобразование мелких, единоличных крестьянских хозяйств в крупные общественные социалистические хозяйства путём кооперирования. В переходный период от капитализма к социализму важнейшим звеном социалистической реконструкции… … Большая советская энциклопедия
Колхоз - У этого термина существуют и другие значения, см. Колхоз (значения). Колхоз (от коллективное хозяйство) форма хозяйствования на селе в СССР, при которой средства производства (земля, оборудование, скот, семена и т. д.) находились… … Википедия
Книги
- Пограничные войска СССР в Великой Отечественной войне. 1942-1945 гг. , . Документы, публикуемые в сборнике, раскрывают торжество принципов интернационализма, братского единства народов Советского Союза. По существу каждый документ рассказывает о том, как рука об… Купить за 1200 руб
- Советский политический плакат. Золотая коллекция , . Советский политический плакат XX века - знаковое явление в современной мировой культуре. Наибольших высот он достиг в период 1918-1970 годов: от первой годовщины Октября 1917 года до…
Вы не задумывались о том, как бы изменилась жизнь, если бы все люди вдруг стали одинаковыми? Обычно попытки привести все народы к общему знаменателю не приводят ни к чему хорошему. Вот и задуманное руководством СССР предприятие по превращению цыган в примерных колхозников в итоге закончилась провалом. При этом судьбы многих людей были искалечены. Почему же из представителей древнего народа не получилось советских землепашцев и животноводов?
Революция лишила доходов
Известный историк Николай Бессонов в своей работе «Цыгане в России: принудительное оседание» писал, что вопреки большевистской пропаганде все этнические группы кочевников негативно восприняли рабоче-крестьянскую революцию. Коммунисты не нашли общего языка с цыганами, хоть и не считали их классовыми врагами.
Вообще, идея всеобщего равенства плохо соотносится с менталитетом этого народа, который считает, что быть богатым и иметь много золота – это однозначно хорошо. После революции собственность многих зажиточных цыган была национализирована, а певцы и музыканты лишились клиентуры в лице дворян и купцов. Обнищавшее население страны почти ничего не покупало у лудильщиков и кузнецов, а также у других мастеров. И гадание на суженого стало интересовать девушек гораздо меньше, чем продуктовые карточки.
Согласно Всесоюзной переписи населения 1926 года, в стране насчитали 61 тысячу цыган. Хотя большинство специалистов полагают, что далеко не все представители данного народа попались на глаза сотрудникам статистической службы. А многие назвались греками, румынами, молдаванами, венграми и т.п. Эти люди издавна не доверяют властям, опасаясь преследований. Поэтому определить точное количество цыган, живущих в том или ином регионе, довольно сложно.
Попытка изменить народ
Цыганский табор не может постоянно находиться на одном месте. Традиционный образ жизни этого народа основан на регулярных переездах из города в город, торговле и других промыслах.
Первую попытку превратить кочевников в оседлых жителей власти СССР предприняли в 1926 году, когда союзное правительство издало постановление «О мерах содействия переходу кочующих цыган к трудовому оседлому образу жизни». А еще через два года вышло постановление «О наделении землей цыган, переходящих к трудовому оседлому образу жизни».
Доктор исторических наук Надежда Деметер считает, что советское правительство поначалу не планировало как-то притеснять представителей кочевого народа. Партийные боссы полагали, что достаточно предоставить цыганам возможность осесть на земле, и они изменятся сами собой. Тем более что никаких репрессивных мер к не желавшим становиться колхозниками и работниками трудовых артелей вышеназванные нормативные документы советского правительства не предполагали.
52 цыганских колхоза
В конце 20-х – первой половине 30-х годов ХХ века по всему СССР были созданы 52 цыганских колхоза. Каждой семье, пожелавшей иметь постоянное место жительства, выделялись земельные наделы и от 500 до 1000 рублей субсидий для обзаведения подсобным хозяйством. Тогда многие взяли деньги, но продолжили вести кочевой образ жизни. И лишь не более 5% цыган на деле стали колхозниками.
Например, на землях Талицкого сельсовета Липецкой области была организована сельскохозяйственная артель «Лолы чергэн» («Красная звезда»), в которую вошли около 50 работников. Однако, по воспоминаниям местных жителей, сами цыгане не трудились на полях. Для этого они нанимали жителей окрестных деревень. Собранный урожай колхозники государству не сдавали, а делили поровну на всех. Вышестоящее партийное руководство смотрело на это сквозь пальцы.
По мнению многих специалистов, главной ошибкой советской номенклатуры было то, что не были учтены особенности менталитета цыган и их склонность к определенным традиционным промыслам. Эти люди вовсе не были против труда. Они умели работать: выращивать лошадей, ковать садовый и огородный инвентарь, лудить и паять, заниматься другими ремеслами, а также торговать. Просто следовало правильно использовать цыганский потенциал, направить их энергию в нужное русло.
В некоторых регионах приказ сверху о коллективизации представителей этого народа местные власти поняли буквально. Людей насильно записывали в колхозы, отбирали их лошадей. Впрочем, цыганские колхозы просуществовали лишь до Великой Отечественной войны. После нее советское правительство признало этот эксперимент неудачным.
Репрессии для неблагонадежных
Как и многие народы СССР, цыгане тоже пострадали от репрессий 30-х годов ХХ века. И хотя формально их наказывали не за образ жизни, обвинения часто были связаны с традициями этого народа.
Так, к длительным срокам заключения с конфискацией всего имущества были приговорены ленинградские лудильщики. Их осудили за незаконную торговлю иностранной валютой. Дело в том, что осужденные принадлежали к этнической группе кэлдэрары, представители которой весь полученный доход обращают в золото. Из поколения в поколения в семьях лудильщиков копились монеты разных стран из драгоценного металла. Женщины этой этнической группы традиционно носят украшения, сделанные из таких монет, чтобы подчеркнуть свой достаток.
Некоторые цыгане до сих пор уверены, что большинство уголовных дел против них были сфабрикованы с одной целью – конфисковать золото.
По словам историка Николая Бессонова, с 23 июня по 3 июля 1932 года МВД СССР организовало облавы на всех, кого правоохранительные органы считали неблагонадежными гражданами. Крупные города – Москва, Ленинград, Минск, Одесса, Харьков, Киев – «очистили» от цыган. Около 5,5 тысячи человек были сосланы в Сибирь и на север Урала. Облавы прошли также во всех регионах Центральной России, в Молдавии, Крыму, на Украине.
Вот как поступили с теми, кто не пожелал стать колхозниками. Конечно, арестовали далеко не всех цыган, большинству удалось избежать репрессий, но это еще одна из причин, почему представители древнего народа не доверяют властям.
Оседлая жизнь или ссылка
Правительство СССР вернулось к решению цыганского вопроса в 1956 году, когда было принято постановление «О приобщении к труду цыган, занимающихся бродяжничеством».
Как отмечает доктор исторических наук Надежда Деметер, именно этот документ реально заставил всех советских цыган перейти к оседлой жизни. Потому что в отличие от предыдущих постановлений в нем были четко прописаны карательные санкции: до пяти лет ссылки за отказ выполнять указания правительства. И хотя странствующих цыган можно было встретить еще долго, они уже не вели исконный кочевой образ жизни. У всех этих людей появились паспорта и прописка.
Впрочем, в 50-е годы ХХ века исчезли экономические предпосылки для многих традиционных видов заработка цыган. Изделия кустарей не находили спроса из-за развития промышленного производства, на смену лошадям пришли машины и тракторы, дефицита тех или иных товаров тоже уже не наблюдалось. Ремесленничество, коневодство и торговля перестали приносить былые доходы.
Конечно, далеко не все местные власти были рады цыганам, пожелавшим осесть в их вотчине. Многие чиновники не хотели выделять землю, прописывать и трудоустраивать этих людей, так как были убеждены, что цыгане все равно не будут работать. Но руководство страны настояло на своем.
11 января 1958 года министр внутренних дел СССР Николай Дудоров направил в правительство и ЦК КПСС секретную записку, в которой отрапортовал о результатах проделанной работы. В течение 1957 года милиционеры поставили на регистрационный учет почти 71 тысячу цыган, большинство из них были прописаны и трудоустроены. А 305 человек отправили в ссылку за отказ добровольно перейти к оседлой жизни.