Этот день в истории:

А днем ранее произошла битва, положившая конец эпохе Наполеоновских войн. Знаменитый исторический период, известный под названием «100 дней», завершившийся битвой при Ватерлоо 18 июня 1815 года – это уже другая история, которая поставит окончательную точку в участии Наполеона в политической жизни Франции и Европы. А в этот день армия России и союзников подавив очаги сопротивления вошла в Париж.

Краткая предыстория событий

После проигранной кампании в России в 1812 году, Наполеон сумел собрать новую армию, и боевые действия возобновились на территории Европы. Русская армия приняла в них самое активное участие, и это участие известно в отечественной историографии как Заграничный поход Русской армии. Поражение французской армии в России привело к образованию шестой антифранцузской коалиции. До весны 1813 года войну с наполеоновскими войсками вела преимущественно русская армия, но, начиная с марта месяца, к России в борьбе с Наполеоном начали присоединяться европейские государства: Пруссия, Англия, Австрия, Швеция.

После поражения наполеоновской армии под Лейпцигом в октябре 1813 года боевые действия к 1814 году перенеслись на территорию Франции.

Отдельные успехи армии Наполеона в 1813 и 1814 году, доказывавшие в очередной раз гений полководца-императора Франции и доблесть французских войск, уже не могли переломить хода событий, так как силы были полностью на стороне союзного контингента.

29 марта 1814 года союзные войска, большую часть которых составлял русский контингент, подошли к Парижу. За оборону города отвечали маршалы Мортье, де Монсей и де Мармон при общем руководстве брата Наполеона Жозефа Бонапарта.

Во главе Союзных войск стояли император Александр I и генерал М.Б. Барклай-де-Толли (от Российской империи), а также прусский фельдмаршал Г.Л. фон Блюхер и австрийский фельдмаршал К. Ф. цу Шварценберг.

30 марта 1814 года началось сражение за Париж. Во время сражения Ж.Бонапарт покинул столицу, предоставив руководство сражением и возможной капитуляцией маршалам де Мармону и Мортье.

Битва за Париж стала одним из самых кровопролитных сражений для армий союзников, так как всего за один день союзная армия потеряла свыше 8000 человек убитыми, из которых более 6000 были русскими. К концу дня маршалы Мортье и де Мармон поняли очевидность своего поражения и бессмысленность дальнейшего сопротивления.

В ночь с 30 на 31 марта была подписана капитуляция, в которой де Мармону удалось отстоять возможность отвода французских войск из Парижа.

31 марта 1814 года в полдень в Париж торжественно вступили отборные части союзных войск во главе с императором Александром I и командующими союзными войсками.

Вступление русских и союзных войск в Париж «Вступление российских войск в Париж. 31 марта 1814». Картина неизвестного художника с оригинала И.Ф. Югеля

Взятие Парижа, а также колебание части корпусов французской армии в плане готовности продолжать сопротивление привели к образованию Временного правительства, отречению Наполеона от трона и восстановлению монархии.

Парижане отнеслись к русской армии и союзникам настороженно. Но вскоре поняли, что погромов не будет и осмелели. Один француз, вероятно, сторонник Бурбонов смело подошёл к царю и заявил: "Мы долго вас ждали!". Александр ответил: " Вините храбрость французских войск в том, что я не пришёл к вам раньше!"

Русский император умел завоёвывать сердца людей, и вскоре толпы ликующих парижан кричали "Да здравствует Александр!" при каждом его появлении. Париж наводнили наши офицеры, казаки и солдаты.

Увидеть как это было можно по работам Георга-Эммануэля Опица (1775-1841). Этот миниатюрист, акварелист, гравер и литограф был очевидцем событий 1814 года.

После вывода войск культурные ценности из музеев и дворцов вывозить не стали. Французы выставили драконовский счет за пребывание оккупантов (за съеденное и выпитое, постой войск и т.п). И наш император все оплатил... плохие из русских оккупанты...)))

Александр наглядно показал всему миру разницу между тем как вошли в Москву французы и что они там оставили и как вошли в Париж русские и что осталось после них... и кто-то после этого будет говорить о культуре и дикости русских людей? Как мы видим сегодня, не помогает все это. Пора делать правильные выводы.

Кроме того, в этот день в 1889 году открылась Эйфелева башня

Да, русские войска занимали Париж не единожды, а дважды: многие знают и помнят взятие Парижа русскими и союзными войсками в 1814 году, но мало кто знает, что уже в следующем 1815 году российские войска вновь вошли в столицу побеждённой Франции.

Как известно, 7 июля 1815 года войска Седьмой Антифранцузской коалиции - преимущественно британцы, пруссаки, голландцы и воины разных немецких княжеств - во главе с Веллингтоном и Блюхером без боя вошли в Париж (год назад армии Европы Париж именно что взяли боем); без боя столицу Франции врагам сдал ловкий интриган Жозеф Фуше, возглавивший правительство Франции после отречения Наполеона - Фуше рассчитывал (зря рассчитывал), что такого рода предательство поможет ему получить расположение держав-победительниц и ново-старого короля Людовика XVIII. Но не вполне доверяя англичанам и пруссками Фуше специально задержал капитуляцию Парижа чтобы к армиям-победительницам успел присоединиться ещё и русский отряд. И действительно, среди победителей, 7 июля 1815 года занявших Париж, был русский кавалерийский отряд, возглавляемый генерал-лейтенантом Александром Чернышёвым.

Александр Иванович Чернышёв (1785-1857), с 1827 генерал от кавалерии, в 1832-1852 военный министр Российской империи. С 1841 года обладатель княжеского титула.

Обычно считается, что российская армия не участвовала в Военной кампании 1815 года, ограничившейся якобы лишь несколькими битвами на территории современной Бельгии и грандиозным поражением Наполеона под Ватерлоо, иногда кампанию 1815 года называют даже исключительно английской победой, хотя в той же самой Битве под Ватерлоо британцы (среди которых, кстати, было много ирландцев) составляли лишь одну шестую часть антифранцузских сил. В действительности российские войска выступили в поход сразу после известия о вовзращении Бонапарта к власти: уже в апреле 1815 из Польши на запад выступила 1-я Западная армия Баркля-де-Толли, следом за ней из Литвы выступили войска во главе с Витгенштейном, из Петербурга выступила Гвардия, возглавляемая Милорадовичем. Армия Барклая-де-Толли продвигалась максимально быстро и уже 14(26) июня осадила приграничную французскую крепость Мец, а 27 июня (15-го по старому стилю) овладела крупным городом Нанси. Далее отделившийся от Первой Западной армии авангардный отряд Чернышёва вышел на соединение с армиями Веллингтона и Блюхера; 2 июля (20 июня) Чернышёв штурмом овладел городом Шалон-на-Марне (при штурме захвачено 6 французских пушек), после чего соединился с англо-прусскими войсками и вместе с ними 7 июля 1815 года вошёл в побеждённый Париж. Правда, основная часть русской армии (в расположение которой из Вены уже прибыл царь Александр) продолжала оставаться далеко на западе от Парижа, поскольку там французы ещё продолжали вяло сопротивляться - русские осадили крепость Лонгви, отряд П.Н. Ушакова овладел Суассоном, в Страсбурге французский гарнизон то капитулировал перед войсками коалиции, то потом восставал. Но не смотря на отдельные боестолкновения в целом кампания 1815 года для русских войск выдалась почти бескровной.
Тем временем в Париже англо-пруссы в сравнении с победителями 1814 года вели себя не самым лучшим образом: пруссаки отрыто занимались грабежом и мародерством, а злопамятный командующий фельдмаршал Блюхер собрался взорвать Иенский мост через Сену дабы стереть с карты Парижа память о прусском позоре девятилетней давности. Многие парижане, помня о прошлогоднем благосклонном обращении с ними царя Александра просили Чернышёва ускорить приезд русского императора. Царь Александр внял тревожному письму Чернышёва, максимально быстро преодолев расстояние в 200 верст, отделявших его от Парижа, и уже 10 июля 1815 года в сопровождении небольшого казачьего отряда прибыл в столицу Франции; вместе с Александром в Париж прибыли австрийский император Франц и канцлер Меттерних.

Император Александр I Павлович

Финард Давид Ноэль Дьедонне Александр I и русские офицеры (1815)

Парижане восторженно приветствовали российского монарха, даже престарелый король Людовик XVIII отбросив условности лично прибыл в Елисейский дворец, где расположился Александр, дабы приветствовать его. Александр не обманул ожиданий парижан и пресёк творимые победителями бесчинства - возложенная на парижан контрибуции была в несколько раз сокращена, Иенский мост было приказано оставить в покое. А ровно через месяц после приезда царя Александра. 10 августа (29 июля) 1815 года в Париж вошли части основной русской армии, к тому расположившейся в Шампани: одна гренадёрская и одна кирасирская дивизии - вошли в том числе для того, чтобы своим присутствием оказывать давление на надменных англичан и пруссаков.


Постепенно уладив все вопросы войска стран-победительниц начали покидать Париж. Но прежде чем покинуть Париж Россия решила ещё раз показать европейским союзниками силу и мощь русской армии. В конце августа 1815 года вся русская армия во Франции, готовившаяся к обратному походу, была собрана в Шампани на равнине у Вертю. И тут 10 сентября (29 августа) Император Александр Павлович показал ее во всем ее величии и блеске своим союзникам и недавним противникам. На смотру участвовало 150 000 человек и 600 орудий. Зрелище шедших разом в ногу 132 батальонов, причем из 107 000 пехотинцев ни один не сбился с ноги, вызвало изумление и восторг иностранцев. Как писал Антон Керсновский, "н икогда еще Россия не имела лучшей армии, чем та, что, разгромив Европу, привела ее же в восхищение и в трепет на полях Вертю. Для войск Ермолова, Дохтурова, Раевского, Дениса Давыдова и Платова не существовало невозможного. До небес вознесли эти полки славу русского оружия в Европе, и высоко стоял престиж их на Родине".

Русские солдаты и прекрасные парижанки в Пале-Рояль

Финард Давид Ноэль Дьедонне Бивак казаков (1815)

Тем не менее, Францию оставили не все русские воины: по Парижскому договору 1815 года державы-победительницы разделили Францию на несколько оккупационных зон, и корпус Михаила Воронцова (2 дивизии, 27 000 человек) оставался во Франции ещё три года. Возложив на Францию 700 миллионов франков контрибуции (из которой на долю России приходились 100 миллионов) и оставив 150 000 человек оккупационного войска к зиме 1815-1816 армии стран-победительниц покинули Францию. Затянувшаяся на целое поколение великая Франко-Европейская война 1792-1815 годов закончилась.

Границы оккупационных зон по Парижскому договору от 20 ноября 1815

9 (31) марта 1814 г. русские войска во главе с императором Александром I триумфально вступили в Париж. Взятие столицы Франции стало завершающим сражением наполеоновской кампании 1814 г., после которого французский император Наполеон I Бонапарт отрекся от трона.

Разбитая под Лейпцигом в октябре 1813 г. наполеоновская армия уже не могла оказывать серьезного сопротивления. В начале 1814 г. войска союзников, состоящие из русских, австрийских, прусских и немецких корпусов, вторглись на территорию Франции с целью свержения французского императора. Русская гвардия во главе с императором Александром I вошла во Францию со стороны Швейцарии, в районе Базеля. Союзники наступали двумя отдельными армиями: русско-прусскую Силезскую армию возглавлял прусский фельдмаршал Г.Л. фон Блюхер, а русско-немецко-австрийская армия была отдана под начало австрийского фельдмаршала К Ф. цу Шварценберга.

В сражениях на территории Франции Наполеон чаще союзников одерживал победы, но ни одна из них не стала решительной из-за численного превосходства противника. В конце марта 1814 г. французский император принял решение пройти к северо-восточным крепостям на границе Франции, где рассчитывал прорвать блокаду вражеских войск, освободить французские гарнизоны, и, усилив свою армию, принудить союзников к отступлению, угрожая их тыловым коммуникациям. Однако союзные монархи, вопреки ожиданиям Наполеона, 12 (24) марта 1814 г. одобрили план наступления на Париж.

17 (29) марта союзные армии подошли к передовой линии обороны Парижа. Город на тот момент насчитывал до 500 тыс. жителей и был неплохо укреплен. Обороной французской столицы руководили маршалы Э.А.К. Мортье, Б.А.Ж. де Монсей и О.Ф.Л.В. де Мармон. Верховным главнокомандующим обороны города был старший брат Наполеона, Жозеф Бонапарт. Войска союзников состояли из трех основных колонн: правую (русско-прусскую) армию возглавлял фельдмаршал Блюхер, центральную - российский генерал М. Б. Барклай-де-Толли, левой колонной руководил кронпринц Вюртембергский. Сражение за Париж стало одной из самых кровопролитных битв для союзных войск, потерявших за один день более 8 тыс. солдат, 6 тыс. из которых - воины российской армии.

Наступление началось 18 (30) марта в 6 ч. утра. В 11 ч. к укрепленному селению Лавилет приблизились прусские войска с корпусом М. С. Воронцова, а русский корпус генерала А.Ф. Ланжерона начал наступление на Монмартр. Видя с Монмартра гигантские размеры наступающих войск, командующий французской обороной Жозеф Бонапарт покинул поле боя, оставив Мармону и Мортье полномочия для сдачи Парижа.

В течение 18 (30) марта все пригороды французской столицы были заняты союзниками. Видя, что падение города неизбежно и стараясь уменьшить потери, маршал Мармон отправил парламентера к русскому императору. Однако Александр I предъявил жесткий ультиматум о сдаче города под угрозой его уничтожения. 19 (31) марта в 2 ч. ночи капитуляция Парижа была подписана. К 7 ч. утра, по условию соглашения, французская регулярная армия должна была покинуть Париж. В полдень русская гвардия во главе с императором Александром I торжественно вступила в столицу Франции.

«ШПАГА ВСЕ ПОКОНЧИТ»

Военные критики находят кампанию 1814 г. одной из самых замечательных частей наполеоновской эпохи с точки зрения стратегического творчества императора.

Битва при Шато-Тьери 12 февраля кончилась новой большой победой Наполеона. Если бы не ошибочное движение и опоздание маршала Макдональда, дело кончилось бы полным истреблением сражавшихся у Шато-Тьери союзных сил. 13 февраля Блюхер разбил и отбросил маршала Мармона. Но 14 февраля подоспевший на помощь Мармону Наполеон разбил снова Блюхера в битве при Вошане. Блюхер потерял около 9 тысяч человек. К Наполеону подходили подкрепления, а союзники потерпели ряд поражений, и все-таки положение императора оставалось критическим; у союзников в наличии сил было гораздо больше, чем у него. Но эти неожиданные, ежедневно следующие одна за другой победы Наполеона так смутили союзников, что числившийся главнокомандующим Шварценберг послал в лагерь Наполеона адъютанта с просьбой о перемирии. Новые две битвы - при Мормане и при Вильневе, тоже окончившиеся победой французов, - побудили союзников к этому неожиданному шагу - просьбе о перемирии. Наполеон отказал посланцу Шварценберга (графу Парру) в личном свидании, а письмо Шварценберга принял, но отложил свой ответ. «Я взял от 30 до 40 тысяч пленных; я взял 200 пушек и большое количество генералов», - писал он Коленкуру и заявлял при этом, что может примириться с коалицией только на основании оставления за Францией ее «естественных границ» (Рейн, Альпы, Пиренеи). На перемирие он не согласился.

18 февраля произошла новая битва при Монтеро, и опять союзники потеряли убитыми и ранеными 3 тысячи, а пленными - 4 тысячи человек и были отброшены.

Наполеон, по отзывам даже неприятельских наблюдателей и мемуаристов, превзошел самого себя в этой, казалось, совсем безнадежной кампании 1814 г. Но солдат было мало, а маршалы (Виктор, Ожеро) были утомлены до последней степени и делали ряд ошибок, поэтому Наполеон не мог использовать полностью свои неожиданные в тот момент и блестящие победы. Наполеон гневно и нетерпеливо выговаривал маршалам и торопил их. «Какие жалкие оправдания вы мне приводите, Ожеро! Я уничтожил 80 тысяч врагов с помощью новобранцев, которые были еле одеты... Если ваши 60 лет вас тяготят, сдайте командование!..» «Император никак не желал понять, что не все его подчиненные - Наполеоны», - говорил потом, вспоминая об этом времени, один из его генералов. <…>

20 марта произошла битва при Арси-сюр-Об между Наполеоном, у которого в тот момент на поле сражения было около 30 тысяч человек, и союзниками (Шварценберг), у которых было до 40 тысяч в начале битвы и до 90 тысяч к концу. Хотя Наполеон считал себя победителем и действительно отбросил неприятеля на нескольких пунктах, но на самом деле битву должно считать не решенной по ее результатам: преследовать Шварценберга с его армией после сражения Наполеон не мог, он перешел обратно через реку Об и взорвал мосты. Наполеон потерял в сражении при Арси-сюр-Об 3 тысячи человек, союзники до 9 тысяч, но достигнуть разгрома союзных армий Наполеону, конечно, на этот раз не удалось. Союзники боялись народной войны, всеобщего ополчения, вроде того, которое в героические времена Французской революции спасло Францию от интервентов и от реставрации Бурбонов... Александр, Фридрих-Вильгельм, Франц, Шварценберг и Меттерних успокоились бы, если бы подслушали, о чем разговаривали вечером после битвы при Арси-сюр-Об Наполеон с генералом Себастьяни. «Ну что, генерал, что вы скажете о происходящем?» - «Я скажу, что ваше величество несомненно обладаете еще новыми ресурсами, которых мы не знаем».- «Только теми, какие вы видите перед глазами, и никакими иными».- «Но тогда почему ваше величество не помышляете о том, чтобы поднять нацию?» - «Химеры! Химеры, позаимствованные из воспоминаний об Испании и о Французской революции. Поднять нацию в стране, где революция уничтожила дворян и духовенство и где я сам уничтожил революцию!». <…>

После битвы при Арси-сюр-Об Наполеон попытался зайти в тыл союзников и напасть на сообщения их с Рейном, но союзники уже окончательно решили идти прямо на Париж. Из случайно перехваченных русскими казаками писем императрицы Марии-Луизы и министра полиции Савари к Наполеону Александр убедился, что настроение в Париже такое, что народного сопротивления ждать нельзя и что приход союзной армии в Париж сразу решит всю войну и кончит ее низвержением Наполеона. <…> Путь загораживали только маршалы Мармон и Мортье и генералы Пакто и Амэ; у них в общей сложности было около 25 тысяч человек. Наполеон с главными силами был далеко в тылу союзников. Битва при Фер-Шампенуазе 25 марта кончилась победой союзников над маршалами. Они были отброшены к Парижу, 100-тысячная армия союзников подошла к столице. Уже 29 марта императрица Мария-Луиза с маленьким наследником, римским королем, выехала из Парижа в Блуа.

У французов для защиты Парижа было около 40 тысяч человек. Настроение в Париже было паническое, в войсках тоже наблюдался упадок. Александр не желал кровопролития под Парижем и вообще разыгрывал великодушного победителя. «Париж, лишенный своих защитников и своего великого вождя, не в силах сопротивляться; я глубоко убежден в этом», - сказал царь М. Ф. Орлову, уполномочивая его прекращать бой всякий раз, когда явится надежда на мирную капитуляцию столицы. Ожесточенный бой длился несколько часов; союзники потеряли в эти часы 9 тысяч человек, из них около 6 тысяч русских, но, угнетенные страхом поражения, под влиянием Талейрана, маршал Мармон 30 марта в 5 часов вечера капитулировал. Наролеон узнал о неожиданном движении союзников на Париж в разгаре боев, которые он вел между Сен-Дизье и Бар-сюр-Об. «Это превосходный шахматный ход. Вот, никогда бы я не поверил, что какой-нибудь генерал у союзников способен это сделать», - похвалил Наполеон, когда 27 марта узнал о происходящем. Специалист-стратег сказался в нем прежде всего в этой похвале. Он сейчас же бросился с армией к Парижу. 30 марта в ночь он прибыл в Фонтенебло и тут узнал о только что происшедшем сражении и капитуляции Парижа.

Он был полон всегдашней энергии и решимости. Узнав о случившемся, он молчал с четверть часа и затем изложил Коленкуру и генералам, бывшим около него, новый план. Коленкур поедет в Париж и предложит от имени Наполеона Александру и союзникам мир на тех условиях, какие они ставили в Шатильоне. Затем Коленкур под разными предлогами проведет в поездках из Парижа в Фонтенебло и обратно три дня, за эти три дня подойдут все силы, какие еще есть (от Сен-Дизье), с которыми Наполеон только что оперировал в тылу союзников, и тогда союзники будут выброшены из Парижа. Коленкур заикнулся: а может быть, не в виде военной хитрости, но на самом деле предложить мир союзникам на шатильонских условиях? «Нет, нет! - возразил император. - Довольно и того, что был момент колебаний. Нет, шпага все покончит. Перестаньте меня унижать!»

МЕДАЛЬ «ЗА ВЗЯТИЕ ПАРИЖА»

В первый же день нового 1814 года русские войска переправились через реку Рейн близ города Базеля (в Швейцарии) и, вступив в земли Франции, стали с боями продвигаться (через Белияр, Везуль, Лангр) в глубь страны, к ее сердцу - Парижу. К.Н. Батюшков, которому суждено было с войсками дойти до Парижа, 27 марта 1814 года писал Н.И. Гнедичу: «...Мы дрались между Нан-жинсом и Провинс... оттуда пошли на Арсис, где было сражение жестокое, но не продолжительное, после которого Наполеон пропал со всей армией. Он пошел отрезывать нам дорогу от Швейцарии, а мы, пожелав ему доброго пути, двинулись на Париж всеми силами от города Витри. На пути мы встретили несколько корпусов, прикрывающих столицу и... проглотили. Зрелище чудесное! Вообрази себе тучу кавалерии, которая с обеих сторон на чистом поле врезывается в пехоту, а пехота густой колонной, скорыми шагами отступает без выстрелов, пуская изредка батальонный огонь. Под вечер сделалась травля французов. Пушки, знамена, генералы, все досталось победителям, но и здесь французы дрались как львы».

19 марта союзные войска торжественным маршем вошли в Париж. Французы были немало удивлены гуманным обращением пришедших с востока россиян. Они ожидали мщения русских за Москву, за пролитую в этой войне кровь разорением французской столицы. А вместо этого встретили русское великодушие. Жизнь Парижа продолжалась в том же размеренном ритме, как и до прихода русских войск - торговали лавки, шли театральные представления; толпы нарядных горожан заполнили улицы, они разглядывали бородатых русских солдат и пытались с ними объясняться.

Совсем по-иному вели себя союзные войска. Яркий тому пример приводит будущий декабрист К. Н. Рылеев, сообщая о своем разговоре с французским офицером в Париже: «...Мы покойны, сколько можем, но союзники ваши скоро нас выведут из терпения... - Я русский (говорит Рылеев), и вы напрасно говорите мне. - Затем-то я и говорю, что вы русский. Я говорю другу, ваши-то офицеры, ваши солдаты так обходятся с нами... Но союзники - кровопийцы!».

Но как бы там ни было, а война закончилась. Наполеон был сослан на остров Эльба в Средиземном море, и свергнутая французской революцией власть Бурбонов была снова восстановлена.

Наступало лето. Русские войска походным маршем возвращались в Россию. А 30 августа того же 1814 года манифестом императора Александра I была учреждена наградная серебряная медаль, на лицевой стороне которой помещено погрудное, вправо обращенное, изображение Александра I в лавровом венке и в сиянии расположенного над ним лучезарного «всевидящего ока». На оборотной стороне, по всему обводу медали, в лавровом венке прямая пятистрочная надпись: «ЗА - ВЗЯТИЕ - ПАРИЖА - 19 МАРТА - 1814».

Медаль предназначалась для награждения всех участников взятия французской столицы - от солдата до генерала. Но она не была им вручена. С восстановлением династии Бурбонов русский император счел негуманным выпуск в свет этой медали, которая бы напоминала Франции о былом крушении ее столицы. И только спустя 12 лет она была роздана участникам кампании 1814 года по велению нового императора Николая I, который «...накануне годовщины вступления русских в Париж, 18 марта 1826 года, повелел освятить эту медаль на гробнице своего брата (Александра 1)».

Выдача ее участникам началась 19 марта 1826 года и затянулась до 1 мая 1832 года. Всего было выдано более 160 тысяч медалей. Естественно, что на портретах героев Отечественной войны 1812 года, которые были написаны до 1826 года, эта медаль отсутствует среди других наград.

Существовало в основном три ее разновидности по размеру: общевойсковая - диаметром 28 и 25 мм и для награждения кавалеристов - 22 мм. Имелось поперечное ушко с продетым в него колечком для подвески награды на ленте. Подобная медаль, принадлежащая знаменитому партизану 1812 года Денису Давыдову, хранится в Ленинградском военно-историческом музее.

Существует также множество разновидностей этой медали уменьшенных размеров - 12, 15, 18 мм. Это фрачные медали для ношения на гражданской одежде. Носили медаль на груди на впервые введенной комбинированной Андреевско-Георгиевской ленте. Она была обычной ширины, но состояла как бы из двух узких ленточек: Андреевской - голубой и Георгиевской - оранжевой с тремя черными полосами.

Кузнецов А., Чепурнов Н. Наградная медаль. в 2-х тт. 1992

ВЗГЛЯД РУССКОГО ОФИЦЕРА НА ПАРИЖ В 1814 ГОДУ

Торжественный для всей Европы день 19 Марта 1814 года, день вступления в Париж союзных, братских войск разгласит славу Россиян в позднейших потомках, а Летописцы поставят на первом ряду достопамятностей Русскую непреоборимость, увенчанную патриотическим единодушием и неподвижною твердостью. Сама злословная, скрежещущая зависть окаменела при звуках бессмертной славы Русских, совершивших с неувядаемыми лаврами важнейшую эпоху в Истории. Они доказали вселенной могущество твердости народного духа и возвысили цену мужества древних Славян.

Великолепнейший вход наших войск в Париж озарялся чистейшим сиянием солнца, - изображения правоты Россиян! Оный сопровождаем был бесчисленным стечением народа.

Лишь только Император АЛЕКСАНДР и Прусский Король Фридрих Вильгельм с непобедимыми своими Героями приблизились к стенам города, как со всех сторон раздались громозвучные восклицания: «Да здравствуют АЛЕКСАНДР и Вильгельм, освободители Европы!» Миллионы голосов наполняли воздух, радостные отголоски повторялись повсюду; солнечные лучи представляли Перст Божества, благословляющего торжественное шествие Царей, поправших кичливую гордыню вероломства! Все были упоены живейшим восторгом: одни старались перекрикивать других, толпились под лошадей, - как будто считали за счастье быть попранными конями победоносного войска!

Тысяча вопросов: Где Российский Император? заглушали весь город! Смиренномудрие и привлекательная кротость были отличительными оттенками величества нашего Монарха. Все с жадностью устремляли глаза на Государя и пожирали взорами умиленность его взглядов; бросали вверх шляпы, шапки; преграждали улицы; хватались за Его коня, который, видимо, гордился столь священным бременем и, высокомерными шагами подавляя камни, озирался на все стороны, не причиняя окружающей тесноте ни малейшего вреда! Сам Буцефал уступил бы его важной поступи - как и Александр Македонский, конечно, отдал бы преимущество АЛЕКСАНДРУ Российскому!

Дома были наполнены, а кровли усеяны зрителями! Из окон, украшенных наибогатейшими коврами, усыпали цветами улицы, - плескали руками, - развевали платки и с восторгом восклицали: «Да здравствует Император АЛЕКСАНДР, воскреситель Бурбонов!» Миролюбивый цвет Лилеи чистейшею своею белизною затмил, наконец, кровавое знамя тиранского тщеславия! Многие отважные Француженки с неотступностью выпрашивали себе лошадей, - взлетали на оных и мчались вслед за Государем!

Сие неограниченное исступление едва ли свойственно великому народу. Давно ли Буонапарте, чтимый ими за Бога, подобными восклицаниями был встречаем во время наглого побега своего из России? Необдуманные переходы из одной чрезвычайности в другую означают ветреность характера. Все были в изумлении, видя необыкновенную свежесть и совершенное устройство в нашем войске, которое, по уверению Наполеона, было все разбито, рассеяно, и одни остатки оного скитались по Франции! Чистота оружия, амуниции, одежды и порядок в рядах поражали всех до безумия.

Никто не мог верить, чтобы сия самая чудесная армия из пределов Российских, сражаясь на каждом шагу, проходя по трупам дерзких врагов форсированными маршами, промчалась орлиным полетом чрез все пространство от Москвы до Парижа без всякого изнурения! Можно сказать, что природа сама была участницей в наших победах… На зачинающаго Бог! Не спасается Царь многою силою, и исполин не спасется множеством крепости своея.

С изумленными взорами все возглашали: «Храброе сие воинство подобно Ангелам, ниспосланным от Бога для освобождения нас от ига самовластного тирана!»

Везде забелелись кокарды в честь природных Царей! Кровавый кипарис превратился в смиренную Лилею! Кумир Наполеона, воздвигнутый в честь алчного его славолюбия на обелиске вышиною в 133, а в поперечнике в 12 фунтов на площади Вандомской (Place Vendome) - был в одно мгновение ока опутан веревками! - Исступленный народ стремился уже низвергнуть оной с высоты; но по воле великодушного Монарха нашего таковая неистовая наглость была остановлена! Белое знамя заступило место колоссального Гиганта!

Все поздравляли друг друга с воскресением потомков Генриха IV и с рукоплесканием восклицали: «Да здравствует Людовик XVIII!» Старая песня в честь Генриха (Vive Henri IV) оживотворялась у вех на устах! Музыка везде гремела! Вымышляемые увеселения по всем улицам взволновались! Всех желания обратились к дружественному союзу. Сам Бог осенял чистейшей радостью счастливые успехи всеобщего благоденствия!

Примерное благочестие Православного нашего Царя нимало не поколебалось от блестящей Его славы. Мечтательность одним безбожникам свойственна. Он повергает лучезарный венец, возлагаемый на Него всеми народами, пред подножием престола Божия; славу свою воздает Всевышнему и признает Всевидящее Око сопутником во всех Своих предприятиях, напечатлев богодухновенную сию мысль на груди сынов Отечества в память незабвенного 1812 года. Да постыдятся и посрамятся ищущи душу мою; да возвратятся вспять и постыдятся мыслящи ми злая!..

По окончании благодарственного с коленопреклонением молебствия, Государь Император отправился во Дворец, где знатнейшие вельможи имели счастье быть ему представлены.

Французская столица ждала нашествие «северных чудовищ», а увидела дисциплинированных и великодушных - настоящих - победителей

31 марта 1814 г. союзные войска во главе с российским императором Александром I вступили в Париж. Это была громадная, пёстрая, разноцветная, объединившая в себе представителей всех стран Старого Света армия. Со страхом и сомнением взирали на них парижане. Как вспоминали очевидцы тех событий, больше всего в Париже боялись пруссаков и, конечно, русских. О последних ходили легенды: многим они представлялись этакими рычащими зверовидными чудовищами то ли с дубинами, то ли с вилами наперевес. На деле парижане увидели рослых, подтянутых, опрятных солдат, по своей европейской внешности неотличимых от коренного населения Франции (выделялись особенным колоритом разве что казаки и азиатские части). Офицерский же корпус русских безупречно говорил по-французски и мгновенно - во всех смыслах - нашёл общий язык с побеждёнными.

…Русские уходили из Парижа в июне 1814-го - ровно двести лет тому назад вслед за основными регулярными частями, выведенными ещё в мае, город оставила гвардия. Русские в Париже - один из величайших триумфов отечественной истории, славный период, который в мировой и даже нашей историографии не совсем справедливо заслонён событиями 1812 г. Вспомним же, что это было.

Двести лет тому назад

Начнём с того, что собственно участники антинаполеоновской кампании не разделяли события тех лет на Отечественную войну 1812 г. и Заграничный поход русской армии 1813-1814 гг. Они именовали это противостояние Великой Отечественной войной и датировали 1812-1814 гг. Поэтому именно о годе 1814-м уместно говорить как о времени, когда Россия вышла из войны с Наполеоном, в отличие от англо-австрийских и прочих союзников, которым ещё предстояла веселуха в формате восстановления Бонапарта на престоле во время Ста дней и чудом, только чудом выигранного сражения под Ватерлоо. (Правда, по 2-му Парижскому договору, подписанному после Ватерлоо в 1815-м, во Францию был введён 30-тысячный оккупационный корпус генерала ВОРОНЦОВА, но это уже совсем другая история.)

На момент вступления союзных армий в столицу Франции с парижанами уже не было их повелителя - император Наполеон с шестидесятитысячной армией находился в Фонтенбло, замке в 60 км от французской столицы. Через несколько дней, 6 апреля, он перестал быть и императором: одним росчерком пера в акте об отречении он сделал себя просто генералом Бонапартом… Для многих это было шоком: «Он отрёкся от престола. Это способно исторгнуть слёзы расплавленного металла из глаз сатаны!» - писал великий БАЙРОН.

К вящему удивлению Александра I Освободителя, французы вовсе не мечтали быть «освобождёнными» от власти Наполеона. И до и после занятия союзниками Парижа французские крестьяне объединялись в партизанские отряды и при поддержке остатков регулярной французской армии и национальной гвардии периодически нападали на тылы союзной коалиции. Впрочем, градус этого движения был существенно снижен подлым поведением иных приближённых Наполеона (типа маршала МАРМОНА, который предал главу государства и заработал за один день много миллионов вследствие огромного скачка акций Французского банка на бирже после отречения императора). Сбило пронаполеоновские настроения в обществе и более чем достойное поведение в Париже русских войск. Ни о каких «даю вам три дня на разграбление города» и речи не шло! Конечно, имели место отдельные инциденты, но они не превращались в систему: так, как-то раз французские городские власти пожаловались на ряд соответствующих эпизодов русскому военному губернатору генералу Фабиану ОСТЕН-САКЕНУ, и тот пресёк и без того немногочисленные безобразия на корню. Забавно, что при окончательном оставлении русскими Парижа генералу презентовали золотую шпагу, осыпанную бриллиантами, на которой честь честью красовалась надпись: «Город Париж - генералу Сакену». В определении, формулирующем основания подобной награды, было указано: «Он водворил в Париже тишину и безопасность жители, благодаря бдительности его, могли предаваться обыкновенным своим занятиям и почитали себя не в военном положении, но пользовались всеми выгодами и ручательствами мирного времени». Всё это чрезвычайно далеко от тех ужасов, что рисовались в головах парижан при приближении союзнических армий к столице.

В павшей французской столице «царь царей» Александр, император Всероссийский, повёл себя милосердно. Хотя у участников взятия Москвы в 1812-м, воочию видевших, как вели себя в первопрестольной иные солдаты и офицеры «Великой армии», были подозрения, что русский самодержец снимет все запреты. Покажет, так сказать, французам кузькину мать: ну, например, подожжёт Лувр, в Нотр-Дам-де-Пари устроит конюшню или отхожее место, снесёт Вандомскую колонну или отменит орден Почётного легиона (к последним двум пунктам его, к слову, прямо призывали роялисты - сторонники свергнутой династии БУРБОНОВ). Ничуть не бывало. Александр оказался, пользуясь популярной ныне лексикой, вежливым и терпимым человеком. Часто без охраны он выходил погулять в центр Парижа, разговаривал с простыми людьми, чем очень расположил их к себе. Ещё больше Александра зауважали после того, как он приказал восстановить зелёные насаждения на Елисейских полях, случайно уничтоженные расположившимися здесь частями русской армии.

Собственно, в режиме военного времени, в режиме комендантского часа Париж не жил практически ни дня: уже к началу апреля заработали банки, почта, все присутственные места, из города можно было спокойно выехать, в город можно было спокойно и безопасно въехать. Общую гладкую картину подпортили пруссаки: они разграбили винные погреба в одном из парижских предместий и напились. В русской армии такие штуки не проходили, и «вежливые» солдаты вполголоса жаловались на чересчур строгую дисциплину, мешавшую им пользоваться всеми благами «тура по Европе»: дескать, в Москве «лягушатники» не шибко-то блюли нравы…

Информационные войны XIX века

Как известно, пребывание русских войск в Париже обогатило и русскую, и французскую культуру, в том числе и бытовую. Навскидку сразу вспоминается «бистро». К слову - о кухне: есть бытовые привычки, которые считаются чисто русскими, но на самом деле имеют парижское происхождение. Речь, например, о примете не ставить пустые бутылки на стол - «денег не будет». Дело в следующем: официанты во французских питейных заведениях не учитывали количество отпущенных клиентам (да-да, солдаты ещё и платили!) бутылок, а попросту пересчитывали пустую тару на столе. Смекалистые казаки отметили такой способ подсчётов и часть бутылок переправляли под стол. Определённая экономия была, действительно, налицо.

Коль скоро речь зашла о казаках, о них нельзя не упомянуть подробнее (хотя в рядах русской армии были и более экзотические ингредиенты, например, калмыки на верблюдах, при одном взгляде на которых - и калмыков, и верблюдов - чувствительные парижанки падали в обморок-с). Казаки произвели форменный фурор: они купались в Сене совершенно без обмундирования, купали и поили там же своих коней. Помните, как в знаменитой песне про казаков в Берлине-1945: «Распевает верховой: «Эх, ребята, не впервой//Нам поить коней казачьих//Из чужой реки…» Несмотря на не особенную деликатность, казаки оставили о себе добрую память. Парижские мальчишки целыми толпами бегали за «завоевателями», выпрашивали на память сувениры.

Казаки являлись главной достопримечательностью Парижа в течение двух месяцев. Накануне взятия Парижа по всему городу были расклеены лубочные карикатуры-страшилки: казаков изображали в виде чудовищных тварей в мохнатых шапках, они были увешаны кошмарными ожерельями из человеческих ушей. Пьяные мерзавцы жгли дома, а сотворив своё чёрное дело, валились в скотском беспамятстве в лужу, et cetera.

Реальные казаки разительным образом не соотносились с карикатурными. Хотя первоначально их боялись: бородачи разводили костры на берегу Сены и жарили мясо, и кто знает, чьё мясо подрумянивалось на огне?.. Так, жена наполеоновского генерала Андоша ЖЮНО в своих мемуарах приводила такой эпизод: знаменитый казачий атаман Матвей ПЛАТОВ взял на руки девочку полутора лет, и её мать тотчас же заголосила и бросилась ему в ноги. Генерал Платов долгое время не мог понять, что кричит ему обезумевшая женщина, и только немного погодя разобрал, что та просит его «не есть её дочь» (!).

С одной стороны, это комично, с другой - печально (особенно если учесть, что наши в Париже никогда не позволяли себе таких штучек, как союзники по 6-й антинаполеоновской коалиции). И однако нелепые ходульные страшилки о русских пережили века и перекочевали в наше время…

Тем не менее пребывание русских в Париже обросло легендами куда более благодарного толка, и взятие французской столицы окончательно закрепило за Россией статус сверхдержавы. Понятие «русские в Париже» приобрело архетипическое звучание, и на нём строились иные исторические шутки типа знаменитой императорской: так, в 1844-м в Париже готовились к постановке откровенно антироссийской пьесы «Павел I», и узнавший об этом Николай I, сын «главного героя» пьесы, направил в Париж письмо. В нём он указал, что если пьесу всё-таки обнародуют, он пришлёт во французскую столицу «миллион зрителей в серых шинелях, которые освищут это представление»...

Хрестоматийное поведение

После окончательного вывода русских войск из Парижа нашим ещё было суждено вернуться во Францию. Правда, для этого Наполеону потребовалось триумфально вернуть себе власть и вызвать на себя огонь всей оскорблённой в лучших чувствах Европы. (Чтобы прочувствовать динамику этого поистине величайшего камбэка, приведу заголовки, появлявшиеся в одних и тех же французских СМИ по мере приближения Наполеона к Парижу: «Корсиканское чудовище высадилось в бухте Жуан» (неподалеку от Канн на средиземноморском побережье Франции. - Авт.); «Людоед идёт к Грассу»; «Узурпатор вошёл в Гренобль»; «Бонапарт занял Лион»; «Наполеон приближается к Фонтенбло», ну и наконец финальное и великолепное - «Его императорское величество ожидается сегодня в своём верном Париже».)

Что было дальше, всем известно. Наполеон проиграл Ватерлоо, и войска союзников снова расквартировались во Франции. Следует заметить, что и первая, и вторая «оккупация» Франции мало напоминала захват страны гитлеровцами в 1940-м и последующие четыре года: в 1814-м и 1815-м вся гражданская власть на местах принадлежала самим французам, союзники старались не вмешиваться во внутренние дела страны, и терпимее остальных вели себя именно русские. Замечательный факт: муниципалитеты французских городов, предназначенных для размещения иностранных войск, помнили о поведении русских в Париже в 1814-м и просили, чтобы у них размещались не «цивилизованные» англичане и «дисциплинированные» немцы (последние, к слову, особенно отличились в грабежах, как впоследствии и их прапраправнуки в XX в.), а именно российские полки.

P.S. Конечно, и наши земляки тогда бывали на берегах Сены! Каждый из нас с детства слышал о саратовце, который в 1814-м въехал в поверженный Париж - даже те, кто слабо представляет себе детали той операции, а равно и географию участников взятия французской столицы. «Скажи-ка, дядя, ведь недаром…» Ага, тот самый! Речь, разумеется, об Афанасии СТОЛЫПИНЕ, губернском предводителе саратовского дворянства и внучатом дяде ЛЕРМОНТОВА. Он вошёл в Париж в звании штабс-капитана, а в 1817-м уволился из армии, чтобы по воле гениального племянника войти во все хрестоматии…