Преподобный Анатолий, старец Оптинский (старший)

25 января / 7 февраля – день памяти одного из самых известных святых Оптиной Пустыни – преподобного Анатолия (старшего). Чем он запомнился, какая черта была наиболее яркой в его духовном облике и привлекала внимание тех, кто оставили о нем воспоминания?

Не будет преувеличением сказать, что это смирение и послушливость. Присущая, вообще всем оптинским старцам, у о. Анатолия (Зерцалова) она проявилась так явно, что учителя ставили его в пример другим, уже не опасаясь того, что это может повредить ему самому…

«Начальник»

… Необычная картина предстала однажды перед взором одной из посетительниц старца Амвросия. Ожидая приема в его «хибарке», она с поспешностью направилась в келью, едва старец позвал к себе, но, не успев переступить порог, замерла в нерешительности: на коленях перед батюшкой, не меняя положения, стоял другой священник. А о. Амвросий, заметив ее замешательство, и весело посматривая на нее, произнес: «Рекомендую: мой начальник». Эпизод этот остался в памяти надолго. В том, другом священнике, она узнала начальника Иоанно-Предтечского скита, о. Анатолия.

Были, видимо, у батюшки причины так, по-отечески, шутливо, «пробрать» гостью: дескать, смотри-смотри, как монахи живут, – начальствующий не пренебрегает послушанием и почтительностью, – и прими к сведению.

На все – своя мера, все – с рассуждением, и всех, начинающих и утружденных сестер батюшка утешает: не унывай, уныние – главный враг монашествующих; пусть сейчас труд нелегок, а «…доля монашек ужасно высока, от того она и тяжела здесь» ***.

В наставлениях старца Анатолия есть немало вещей, полезных и для мирян. Вот, например, о хранении мира, о том, что нужно прощать с легкостью: «Все терпи – будешь и сама мирна, и другим доставишь мир! А начнешь считаться – мир потеряешь, а с ним и спасение» ****

Или, еще, небольшое, но такое по-отечески проницательное замечание о том, как молиться: «Не хитри на молитве, а веди дело проще. Господь сказал: Аще не будете яко дети, не можете внити в Царствие Божие» *****.

Таких кратких, но запоминающихся наставлений рассыпано в его письмах множество. Но, что несколько отличает их, выделяет из оптинского наследия, это какая-то особенная, личная, выросшая из жизненного опыта, сопричастность к тем, кому ведомы тяготы. Как обращение ко всем, кто устал на подъеме и порой не находит уже сил терпеть посылаемые испытания, обращены дивные, укрепляющие слова: «…всякая душевная рана там возсияет паче дорогого алмаза; но все же радость всеобщая будет так велика, что мы только, глядя на ближних, будем утешаться и веселиться. Так хороши там будут все страдавшие здесь.» ******

…Может быть, в этот день, когда Церковь совершает память преп. Анатолия Оптинского, кто-то из наших читателей найдет время, чтобы перечитать письма, «побыть со старцем наедине». Мы обращаемся к святому, и он рядом…

Отец Анатолий и по своему внешнему согбенному виду, и по своей манере выходить к народу в черной полумантии, и по своему стремительному радостно-любовному и смиренному обращению с людьми напоминал преподобного Серафима Саровского. В нем ясно чувствовались дух и сила первых великих Оптинских старцев .

Протоиерей Сергий Четвериков

Батюшка Анатолий был необыкновенно прост и благостен. Всякий подходящий к нему испытывал счастье попасть как бы под золотой благодатный дождь. Само приближение человека к этому старцу уже как бы давало ему чудесную возможность очищения и утешения.

Архимандрит Борис (Холчев)

12 августа – день памяти преподобного Анатолия (Потапова), одного из последних Оптинских старцев . Житие старца, в отличие от жизнеописаний предыдущих Оптинских преподобных, после революции составлять было уже некому. Сохранились разрозненные воспоминания паломников, записи духовных чад, письма старца, в которых часто недостает биографических подробностей, но зато ярко и живо встает его образ. Почтим память старца и прикоснемся к этим воспоминаниям.Преподобный Анатолий, как и преподобный Сергий Радонежский, совершенно исполнил заповедь Божию о почитании родителей, откладывая свое желание поступить в монастырь до кончины матери. В Оптину Пустынь будущий старец, в миру Александр, поступил 15 февраля 1885 года, когда ему исполнилось 30 лет. Он был определен в скит келейником преподобного старца Амвросия одновременно с иноком Нектарием, тоже будущим старцем.

Послушник Александр стал свидетелем духовных подвигов и старческого служения последних лет жизни великого старца Амвросия, когда к его хибарке в скиту притекала «вся Россия». Как свеча загорается от свечи, так и отец Анатолий принял от великого старца благодать старчества. Еще будучи его келейником, послушник проявлял благодатные дары прозорливости и любви.

Протоиерей Сергий Четвериков, один из летописцев Оптиной, вспоминал: «Будучи еще в сане иеродиакона, в 1905 году, он уже привлекал к себе внимание и сердца богомольцев своим внимательным, любовным выслушиванием их печалей и жалоб».

О первых шагах отца Анатолия на пути старчества сохранилось воспоминание сельской учительницы Нины Владимировны:

«Пригласили мы как-то с собою в Оптину нашу знакомую попадью Ольгу Константиновну Кесареву… Та собиралась неохотно: “Ну что теперь в Оптиной! Это когда-то были старцы, а теперь уж их нет больше!”… Прошло несколько дней, и она решила прогуляться. Нарядная, в шляпе, в красной мантилье, подошла к скиту, села с книгой на лесенке старческой “хибарки”. Вышел келейник с ведерком, пошел за водой к колодцу. “Откуда ты, раба Божия?” – спросил смиренно и ласково. “Вот они, хваленые монахи, пристают с вопросами”, – с гневом подумала дама и отвернулась в гордом молчании. А инок Александр, набрав в колодце воды, опять подходит. И начинает рабе Божией сам рассказывать, кто она, откуда, и такое напоминает ей, что хотелось бы забыть навсегда. “Ах, – думает дама, – эта болтунья Марья Михайловна (спутница) всё про меня тут разболтала”. А отец Александр уже о том рассказывает, чего не только Марья Михайловна – ни одна живая душа не знала. Тут уж Ольга Константиновна сообразила, что перед нею необыкновенный человек. Она упала перед ним на колени и восторженно сказала: “Вы – святой!” С тех пор она стала по-другому относиться к оптинским монахам, сняла свой кричащий наряд, покрылась платочком и сделалась покорной ученицей батюшки».

«Сегодня после трапезы прощался с братиею скита скитский иеромонах отец Анатолий, переходящий по распоряжению отца настоятеля в монастырь с назначением состоять духовником мирян, прибывающих в Оптину Пустынь на богомолье».

Так отец Анатолий переселился в монастырь, в келью при храме в честь Владимирской иконы Божией Матери . Батюшка принимал всех без ограничения времени, несмотря на бесконечную усталость, на мучительную боль от ущемления грыжи, боли в кровоточащих ногах.

Исповедь у старца обновляла и возрождала. «Сосредоточенно, благоговейно подходили монахи один за другим к старцу. Они становились на колени, беря благословение, обменивались с ним в этот момент несколькими короткими фразами. Некоторые проходили быстро, другие немного задерживались. Чувствовалось, что старец действовал с отеческой любовью и властью. Иногда он употреблял внешние приемы. Например, ударял по лбу склоненного пред ним монаха, вероятно отгоняя навязчивые приражения помыслов. Все отходили успокоенные, умиротворенные, утешенные. И это совершалось два раза в день: утром и вечером. Поистине, “житие” в Оптиной было беспечальное, и действительно, все монахи были ласково-умиленные, радостные или сосредоточенно-углубленные. Нужно видеть своими глазами результат откровения помыслов, чтобы понять его значение», – писал И.М. Концевич.

Известно множество случаев прозорливости старца. Многим он предсказывал будущие события в их жизни: одному священнику предсказал место служения, инокине – то, что она поедет в Италию. Одна женщина пришла с сыном Димитрием, старец хотел благословить его иконой великомученика Димитрия Солунского, но вдруг сказал сам себе: «Нет, не то», – и благословил образом святого Димитрия Донского, имя которого и носил мальчик.

Однажды пришел к старцу Анатолию попавший в затруднительное положение крестьянин, оставшийся с семьей без крыши над головой, имея за душой лишь 50 рублей денег. Ему неоткуда было получить помощи. От горя он впал в отчаяние, по-деревенски закручинился и первым делом решил пропить последние деньги, оставить жену с ребятишками, а самому идти в Москву в работники. Прежде чем так поступить, решил сходить к старцу Анатолию. Старец благословил его и сказал: «Не падай духом, через три недели в свой дом войдешь». Так оно и случилось: по молитвам старца Господь помог ему и дом построить, и другим человеком стать.

Как и все Оптинские старцы, отец Анатолий имел великий дар исцелений, но совершал их прикровенно, посылая страждущих, как правило, на источник преподобного Пафнутия Боровского или на могилку старца Амвросия или посредством какой-нибудь вещи. Одна духовная дочь старца рассказывала, что однажды батюшка с ней послал грушу ее брату. Она удивлялась, почему именно младшему, а когда приехала, оказалось, братишка очень болен и врачи говорят, что надежды мало. Брат стал есть грушу по маленькому кусочку и вскоре выздоровел. Другая духовная дочь рассказывала, как выздоровела, укрывшись подаренным батюшкой подрясником.

Преподобному Анатолию суждено было стать свидетелем исполнения грозных пророчеств Оптинских старцев. 23 января 1918 года декретом СНК Оптина Пустынь была официально закрыта. Монахов ссылали, арестовывали, издевались над ними. В 1919 году первый раз был арестован настоятель Оптиной отец Исаакий II. С каждым днем приходили всё более тревожные вести, страшные слухи. Старец при этом сохранял удивительное спокойствие, ободряя тем самым и монашескую братию.

Когда духовные чада предложили преподобному Анатолию на время оставить Оптину, он ответил решительным отказом: «Что же, в такое время я оставлю святую обитель? Меня всякий сочтет за труса, скажет: когда жилось хорошо, то говорил: терпите – Бог не оставит; а когда пришло испытание, первый удрал. Если и погонят, то тогда оставлю святую обитель, когда никого не будет. Последний выйду и помолюсь и останкам святых старцев поклонюсь, тогда и пойду».

Позже он рассказывал о своей поездке в Калугу: «Как там хорошо! Какие люди хорошие! Когда мы ехали в поезде, у меня была рвота. Дошли пешком, а там владыка Михей почему-то стал требовать лошадь. И зачем это он выдумал? Все братья пошли, а мы сидели в “чеке”. Там курили, было душно. У меня поднялась рвота, и меня отправили в больницу, подумали, что у меня тиф. Там меня остригли, но это ничего – так гораздо легче. Доктор, такой хороший, сказал, что по ошибке счел меня за тифозного и велел остричь, – очень извинялся. Такой хороший! Сторож в больнице тоже очень хороший… Сестра – тоже очень хорошая – была у отца Амвросия… Да, хорошие люди, хорошие…

Знаешь, тот, кто меня арестовал, после сказал, что по ошибке меня арестовал, и просил простить его и даже руку у меня поцеловал. Я сказал, что это ничего, что я очень рад, что съездил в Калугу». Свою арестантскую поездку в Калугу в сопровождении чекистского конвоя, поругания и тяжкие страдания старец описывал без ропота и осуждения, с детским беззлобием и благодушием.

29 июля 1922 года в монастырь приехала чрезвычайная комиссия. Старца долго допрашивали и хотели увезти. Батюшка сохранял мирное расположение духа и смиренно попросил отсрочить арест на один день, чтобы ему можно было приготовиться в путь. Чекисты согласились, пригрозив келейнику, чтобы назавтра старец был обязательно готов к отъезду. После этого преподобный Анатолий уединился у себя в келье и в молитве предал свою душу Богу.На другой день утром приехала комиссия. Спросили келейника: «Старец готов?» «Да, – ответил он, – готов», – и открыл перед посетителями дверь кельи, посреди которой уже стоял гроб с телом почившего. Так Господь чудно призвал к Себе Своего верного раба, исполнившего все Его повеления и заповеди, сподобив Своего угодника в последнюю ночь молитвенно приготовиться в последний путь и не попустив надругаться над Своим избранным сосудом.

Старец сподобился быть погребенным возле своего великого наставника – преподобного Амвросия , на том самом месте, где преподобный Анатолий сам хотел быть похороненным и за две недели до своей кончины долго стоял, повторяя: «А тут ведь вполне можно положить еще одного. Как раз место для одной могилки. Да, да, как раз…»

По свидетельству очевидцев, могила старца Анатолия после погребения несколько дней благоухала неизреченными ароматами. Мощи старца почивают сейчас в Оптинском храме в честь Владимирской иконы Божией Матери.

Преподобне отче Анатолие, моли Бога о нас!

С юных лет калужский мальчик Александр Потапов стремился к духовной жизни, но мать не отпускала его в монастырь.

15 февраля 1885 года, вскоре после смерти матери, Александр пришел в Оптину Пустынь. Со временем послушник Александр стал келейником у старца Амвросия.

После кончины старца Иосифа и старца Варсонофия, старец Александр вместе со старцем Нектарием стал продолжателем Оптинского Старчества. Если к старцу Нектарию стремились попасть братия и интеллигенция, то к старцу Анатолию шел простой люд со своими скорбями и болезнями.

“Всегда смиренный и никогда не унывающий” – в народе его ласково называли “утешителем”, а еще – “вторым Серафимом”... На благословение к старцу, на соборование, на исповедь всегда стекалось множество людей. Чтобы не мешать братии, старец Анатолий из братского корпуса перешёл в притвор Владимирского храма.

Открытая до позднего вечера Владимирская церковь всегда была переполнена людьми. Батюшка принимал всех без ограничения времени, несмотря на бесконечную усталость, на мучительные болезни. Старец был всегда приветлив, постоянно ласковый, сердечный, готовый всегда отдать себя тому, кто приходил к нему за помощью.

Однажды к старцу Анатолию за духовной поддержкой пришёл попавший в затруднительное положение крестьянин, оставшийся с семьей без крыши над головой, имея за душой лишь 50 рублей денег. Старец Анатолий выслушал несчастного, благословил его и утешил: “Не падай духом, через три недели в свой дом войдешь”. По милости Божией, по молитвам старца так и произошло.

Старцу многое было открыто, предвидел он и гонения на церковь.

Старец Анатолий писал одному из духовных чад: “Бойся Господа, сын мой, бойся потерять уготованный тебе венец, стой в вере и, если нужно, терпи изгнание и другие скорби, ибо с тобой будет Господь”.

После закрытия Оптиной к старцу пришли с обыском, за обыском последовал арест. Больного старца повезли в тюрьму, но по дороге его состояние ухудшилось, и он оказался в больнице, его по ошибке приняли за тифозного больного, тут же остригли волосы и бороду. Когда же выяснилось, что диагноз не подтвердился, его отпустили.

Вернулся старец Анатолий в обитель измученный, но со светлой улыбкой и с благодарением Господу на устах.

29 июля 1922 года в монастырь вновь нагрянула комиссия ГПУ. Начались допросы. Готовили к аресту и умирающего старца. Праведник попросил себе только отсрочки на сутки, чтобы приготовиться. Ночью ему стало худо. Позвали доктора, но тот не нашел ничего, угрожающего жизни. Под утро келейник нашел старца стоящим на коленях. Войдя в келию через несколько минут, келейник, отец Варнава, понял, что старец Анатолий тихо отошел ко Господу.

Наутро приехала комиссия. Вышли из машины: “Старец готов?” – “Да, готов”, – ответил отец Варнава. И впустил их в келию.

Его погребли возле могилки старца Амвросия, на том самом месте, где он долго стоял за две недели до смерти, повторяя: “А тут ведь вполне можно положить еще одного. Как раз место для одной могилки. Да, да, как раз...”

“Положись на волю Господню, и Господь не посрамит тебя... Пред кончиною своею будешь благодарить Бога не за радости и счастье, а за горе и страдания, и чем больше их было в твоей жизни, тем легче будешь умирать, тем легче будет душа твоя возноситься к Богу” – так учил своих чад старец Анатолий и жизнью своей, и блаженной кончиной.

– Гордость бывает разная. Есть гордость мирская – это мудрование, а есть гордость духовная – это самолюбие...

Наш учитель – смирение. гордым противится, а смиренным дает благодать, а благодать Божия – это все... Там тебе и величайшая мудрость. Вот ты смирись и скажи себе: “Хотя я и песчинка земная, но и обо мне печется Господь, и да свершается надо мной воля Божия”. Вот если ты скажешь это не умом только, но и сердцем, и действительно смело, как подобает истинному христианину, положишься на Господа, с твердым намерением безропотно подчиняться воле Божией, какова бы она ни была, тогда рассеются пред тобою тучи, и выглянет солнышко и осветит тебя и согреет, и познаешь ты истинную радость от Господа, и все покажется тебе ясным и прозрачным, и перестанешь ты мучиться, и легко станет тебе на душе...

От того и трудной стала жизнь, что люди запутали её своим мудрованием, что вместо того, чтобы обращаться за помощью к Богу, стали обращаться за помощью к своему разуму да на него полагаться... Не бойся ни горя, ни страданий, ни всяких испытаний: всё это посещения Божии, тебе же на пользу...

Вот вы спрашиваете скорейший путь ко смирению. Конечно, прежде всего, следует сознать себя немощнейшим червяком, ничего не могущим сделать доброго без дара Духа Святаго от Господа нашего Иисуса Христа, подаваемого по молитве нашей и ближних наших и по Своему милосердию...

Живи просто, по совести, помни всегда, что Господь видит, а на остальное не обращай внимания!

Пророчество о судьбе России:

Будет шторм, и русский корабль будет разбит. Да, это будет, но ведь и на щепках и обломках люди спасаются. Не все же, не все погибнут... не оставит уповающих на Него. Надо молиться, надо всем каяться и молиться горячо... И будет (после шторма) штиль... явлено будет великое чудо Божие, да. И все щепки и обломки волею Божией и силой Его соберутся и соединятся, и воссоздастся корабль в своей красе и пойдет своим курсом, Богом предназначенным. Так это и будет, явленное всем чудо.

Преподобный Анатолий Оптинский, моли Бога о нас!

Святые мощи преподобного Анатолия находятся во Владимирском храме

Преподобный Анатолий Оптинский (Зерцалов) прожил семьдесят лет и был современником нескольких Оптинских старцев. Господь устраивал так премудро, что Оптинские преподобные были воспитанниками старцев, а затем сами наставниками. Они передавали эстафету старчества, так что это благодатное чудо не пресекалось в Оптиной более ста лет: с 1829 года - приезда в Оптину старца Льва, основателя Оптинского старчества, до закрытия монастыря в 1923 году и мученического окончания земного пути в тридцатых годах последних оптинских старцев того времени: преподобного Никона и преподобного Исаакия II.

Отец Анатолий приехал в Оптину в 1853 году и был учеником преподобных оптинских старцев Макария (семь лет, до смерти отца Макария в 1860 году) и преподобного Амвросия, который был старше отца Анатолия на 12 лет. Эти годы были годами расцвета старчества в Оптиной Пустыни, это был поистине духовный рай для людей, ищущих старческого окормления. В это время в Оптиной жили преподобные схиархимандрит Моисей и его брат, схиигумен Антоний, иеросхимонах Иларион. Но и среди этих великих подвижников не тускнеет, не теряется имя преподобного Анатолия старшего (Зерцалова). Каким был его путь в Оптину?

Родился преподобный Анатолий, в миру Алексей Зерцалов, в 1824 году в семье дьякона, служившего в храме села Бобыли Калужской губернии, и был в святом крещении назван в честь святого Алексея, человека Божия. Как и многие Оптинские старцы, он воспитывался в строгости и благочестии, оправдывая слова: «Молитва родителей созидает дома детей». Родители хотели видеть сына иноком, и Алексей успешно закончил духовное училище, а затем семинарию в Калуге. Особенной крепостью здоровья юноша не отличался, в четырнадцать лет из-за болезни пропустил год учёбы, а потом чуть не ушёл к пустынникам в Рославльские леса, среди этих пустынников были и будущие Оптинские преподобные Моисей и Антоний.

После окончания семинарии юноше предлагали несколько священнических мест, но Господь судил ему иной жребий. А пока он жил дома, служил в казённой палате, ездил в паломнические путешествия. С сестрой Анной они побывали у преподобного Сергия Радонежского, потом заехали в Хотьково, где им так понравилось, что сестра осталась в этой обители.

Возможно, путь Алексея в Оптину был бы более длинным, но Господь «ими же веси судьбами» этот путь сделал более прямым и быстрым. Алексей заболевает туберкулёзом, в те времена болезнь эта считалась смертельной. И юноша дал обет: в случае выздоровления поступить в монашескую обитель. «Любящему Бога всё поспешествует ко благу», и вот уже Алексея с любовью принимает в 1853 году настоятель и старец Оптиной, преподобный Моисей.

Родители благословили молодого человека на иноческий путь, было ему в то время двадцать девять лет. Старец Макарий сказал матери будущего инока: «Благословенна ты, добрая женщина, на такой хороший путь отпустила сына!» С этого дня преподобный старец Макарий стал руководить духовной жизнью молодого послушника. Он полюбил его и сам обучал Иисусовой молитве. Молодой послушник уходил далеко в лес и молился там в уединении.

Со временем, предчувствуя приближение немощей и кончины, отец Макарий благословил его обращаться за советом к преподобному старцу Амвросию. Духовное созревание происходит по-разному, и Господь сам промышляет о своих избранниках. Только через десять лет, в 1862 году послушник Алексей был пострижен в мантию с именем Анатолия. К этому времени он был уже на послушании у преподобного Амвросия. И был одним из самых первых его учеников.

Эти десять лет были очень трудны для молодого послушника. Старец Макарий прозревал дары будущего старца и вёл его тесным путём испытаний и тягот, чтобы закалить подвижника и создать в нём доброе иноческое устроение.

Алексей был очень аккуратным и любил чистоту, а его, дабы не привязывался к суетному и материальному, постоянно переводили из кельи в келью, воспитывая странническое устроение. Старец Амвросий говаривал: «Мы должны жить на земле так, как колесо вертится, чуть одной точкой касается земли, а остальным стремится вверх; а мы, как заляжем, так и встать не можем». Поселят Алексея в келию, он там приберётся, наведёт чистоту и порядок, расставит свои любимые духовные книги. И его тут же переведут в новую келию, и нужно начинать всё с начала. Он смирялся, не возражал. Брал свои скромные пожитки: иконочки, войлок, книги и переходил на новое место жительство.

Преподобный Иоанн Лествичник говорил, что он видел послушников, которые целый день проводили на послушании, в работе, а потом, став на молитву, исполнялись Божественного света. Эти слова сбывались на молодом послушнике. При его слабом здоровье ему пришлось выполнять тяжёлое послушание на кухне. Эти физические труды были непривычны, а для отдыха оставалось совсем мало времени. Спал он мало, да и то на кухне, прямо на дровах.

Зато в молитве делал успехи, так, что когда обитель посетил преосвященный Игнатий Брянчанинов, пожелавший беседовать с тем из иноков, кто опытным путём проходит святоотеческое учение о молитве Иисусовой, ему указали на Алексея, который в то время был иеродьяконом. Игнатий Брянчанинов не мог не выразить своего удивления, что встретил такого молодого и образованного инока, опытного в духовных вопросах. Отец Алексей в простоте душевной передал эти слова преосвященного своему старцу Макарию.

И преподобный Макарий при всех побил молодого инока палкой, приговаривая: «Ах ты, негодяй, вообразил о себе, что он такой хороший! Ведь преосвященный... из любезности сказал тебе так, а ты и уши развесил, думая, что это правда!» Со стыдом и болью в сердце пошёл к себе инок. А отец Макарий без него пояснил окружающим: «Ведь как вот не пробрать? Он монах внимательный, умный, образованный, и вот - уважаемый такими людьми. Долго ли загордиться?»

Позднее, возможно, вспоминая и этот случай, преподобный Анатолий напишет о приобретении смирения: «Сказываю тебе лучшее средство приобрести смирение. Это вот что: всякую боль, которая колет гордое сердце, потерпеть... Начни так и увидишь... Главное, ты не понимаешь, что эта-то боль, это-то самое острое жало, укалывающее чувствительность сердца, и есть самый настоящий источник милостей Божиих и смирения. В них–то сокровенна есть милость Божия».

После смерти старца Макария в 1860 году, преподобные Амвросий и Анатолий, потеряв любимого старца и наставника, очень сблизились между собой. Позже старец Амвросий стал посылать преподобного Анатолия в монастырскую гостиницу утешать скорбящих. А когда увидел прозорливый старец, что ученик созрел для того, чтобы наставлять других в духовном делании, то стал постепенно вводить его в старческий труд, готовя себе ближайшего сотрудника и помощника. В 1870 году преподобный Анатолий был рукоположен в сан иеромонаха, ему было сорок шесть лет.

А уже в следующем году он получил назначение настоятеля Спасо-Орловского монастыря с возведением в сан архимандрита. Но любовь к родной Оптиной и старцу Амвросию заставила отказаться от почетного назначения. Преподобный Амвросий выпросил его себе сначала в помощники, потом в благочинные скита. Смиренный отец Анатолий все назначения принимал из послушания любимому старцу, никогда не тщеславился властью, не требовал себе почёта. А в 1874 году, в возрасте пятидесяти лет, за послушание преподобному Амвросию, принял отец Анатолий должность скитоначальника. Он продолжал с почтением относиться к старцу Амвросию и став его прямым начальником. Однажды отец Амвросий, побеседовав с отцом Анатолием, стоящим перед ним как всегда, из почтения, на коленях, подозвал к себе одну особу и, показывая на преподобного Анатолия, сказал: «Рекомендую: мой начальник», преподав этим урок смирения и послушания.

По должности духовника, скитоначальника, преподобный Анатолий с любовью заботился о братии, причём, не только об их духовном преуспеянии, но и об их повседневных нуждах. Когда к отцу Амвросию обращались по делам скита, он отсылал всех к отцу Анатолию, к своему начальнику, как он его называл. А отец Анатолий своих духовных чад по всем важным вопросам отправлял за советом к отцу Амвросию. Старец Амвросий в таких случаях всегда спрашивал: «А что сказал Анатолий?» И всегда учитывал мнение отца Анатолия. Таким образом, между двумя старцами царило единодушие и любовь.

Преподобному Анатолию поручил старец Амвросий и окормление новосозданной Шамординской женской обители. Преподобный Амвросий не раз говорил сестрам: «Я редко беру вас к себе (на беседу), потому что я за вас спокоен: вы с отцом Анатолием». Когда в Шамордино была устроена церковь, отец Анатолий сам учил сестёр уставу Богослужения, привёз им Типикон, учил сестёр петь, совершать пятисотницу (монашеское молитвенное правило).

Старец Анатолий обладал всей полнотой даров Святого Духа: даром прозорливости и духовного рассуждения, исцеления душевных и телесных недугов. Мудрое духовное руководство, советы преподобного Анатолия были духовным бисером для жаждущих старческого окормления:

«Видно, что стараешься и желаешь спастись,- только не умеешь, не понимаешь духовной жизни. Тут весь секрет в том, чтобы терпеть, что Бог посылает. И не увидишь, как в рай войдешь».

«Считай себя хуже всех, и будешь лучше всех».

«...Терпение твое не должно быть нерассудное, то есть безотрадное, а терпение с разумом,- что Господь видит все дела твои, самую душу твою, как мы зрим в лицо любимого человека... Зрит и испытует: каковою ты окажешься в скорбях? Если потерпишь, то будешь Его возлюбленною. А если не стерпишь и поропщешь, но покаешься, все-таки будешь Его возлюбленною».

«Молитва к Богу всякая доходна. А какая именно - об этом мы не знаем. Он - Один Судия праведный, а мы можем ложь признать за истину. Молись и веруй».

«...Сказываю по секрету, сказываю тебе самое лучшее средство обрести смирение. Это вот что: всякую боль, которая колет гордое сердце, потерпеть. И ждать день и ночь милости от Всемилостивого Спаса. Кто так ждет, непременно получит».

«Учись быть кроткой и молчаливой, и будешь любима всеми. А раскрытые чувства то же, что ворота растворенные: туда бежит и собака, и кошка... и гадят».

«Мы обязаны всех любить, но чтоб нас любили, мы не смеем требовать»

Двадцать один год служил преподобный Анатолий насельницам Шамординской обители. К преподобному Амвросию сёстры обращались как к старцу, а к преподобному Анатолию как к отцу, который знал все их нужды, все скорби и искушения. По благословению отца Амвросия преподобный Анатолий духовно окормлял также монахинь целого ряда епархий: Калужской, Московской, Смоленской, Тульской, Орловской, Курской. Будучи сам пламенным молитвенником, делателем молитвы Иисусовой, этому он учил и духовных чад.

О великой силе молитвы старца Анатолия свидетельствовал сам преподобный Амвросий: «Ему такая дана молитва и благодать, какая единому из тысячи дается». Преподобный Анатолий имел необыкновенно милостивый, сострадательный характер. Если он узнавал о чьем-нибудь горе, то так волновался, что у него начиналась ужасная головная боль. А потом начинало болеть и сердце... Оттого, по свидетельству врачей у него и началась болезнь сердца, отёк лёгких. Сильно подорвала здоровье отца Анатолия смерть его любимого наставника и сподвижника, преподобного Амвросия в 1891 году, после этого преподобный Анатолий прожил только три года. Тяжело было ему духовное сиротство.

Врачи рекомендовали ему лечиться, советовали прогулки на свежем воздухе. Но ноги старца стали пухнуть, перестали входить в обувь. И прогулки пришлось прекратить. Терпеливо, со смирением переносил старец свою болезнь. 15 декабря 1893 года он тайно принимает схиму, о чём знали только его духовник, отец Геронтий, да несколько близких лиц, и становится схииеромонахом. Всего лишь через три с половиной месяца после этого, 25 января 1894 года, на семьдесят первом году жизни, во время чтения отходной, старец Анатолий тихо почил смертью праведника. До самой смерти не оставлял он Иисусову молитву, то преподавая о ней наставления слабеющим голосом, то шептал её уже немеющими устами. Многие духовные чада старца видели его после его смерти во сне: то утешающим, то исповедающим, то врачующим, и после этих снов чувствовали утешение, отраду, а многие и исцеление от духовных и телесных недугов.

В 1996 году преподобный Анатолий старший (Зерцалов) был причислен к лику местночтимых Святых Оптиной Пустыни , а в августе 2000 года - Юбилейным Архиерейским Собором Русской Православной Церкви прославлен для общецерковного почитания. Мощи преподобного Анатолия покоятся во Владимирском храме Оптиной Пустыни.

Краткое житие преподобного Анатолия I Оптинского (Зерцалова)

Пре-по-доб-ный Ана-то-лий (в ми-ру Алек-сей Мо-и-се-е-вич Зер-ца-лов) ро-дил-ся 24 мар-та 1824 го-да в се-мье диа-ко-на, слу-жив-ше-го в хра-ме се-ла Бо-бы-ли Ка-луж-ской гу-бер-нии. Ро-ди-те-ли вос-пи-ты-ва-ли сы-на в стро-го-сти и бла-го-че-стии, на-де-ясь, что со вре-ме-нем он вы-бе-рет путь слу-же-ния Бо-гу.

По-сле окон-ча-ния Ка-луж-ской ду-хов-ной се-ми-на-рии Алек-сей по-сту-пил на служ-бу в Ка-зен-ную па-ла-ту, но вско-ре тя-же-ло за-бо-лел. В те вре-ме-на ча-хот-ка счи-та-лась бо-лез-нью смер-тель-ной, и Алек-сей дал обет: ес-ли ис-це-лит его Гос-подь, то при-мет он мо-на-ше-ский по-стриг.

Гос-подь да-ро-вал ему жизнь, и вско-ре, в июле 1853 го-да, ис-про-сив ро-ди-тель-ско-го бла-го-сло-ве-ния, при-шел он в Оп-ти-ну пу-стынь. Ста-рец ска-зал ма-те-ри бу-ду-ще-го ино-ка: «Бла-го-сло-вен-на ты, доб-рая жен-щи-на, на та-кой хо-ро-ший путь от-пу-сти-ла сы-на!» С это-го дня пре-по-доб-ный ста-рец Ма-ка-рий стал ру-ко-во-дить ду-хов-ной жиз-нью мо-ло-до-го по-слуш-ни-ка. Со вре-ме-нем, пред-чув-ствуя при-бли-же-ние немо-щей и кон-чи-ны, бла-го-сло-вил об-ра-щать-ся за со-ве-том к пре-по-доб-но-му стар-цу .

17 но-яб-ря 1862 го-да брат Алек-сей был по-стри-жен в ман-тию с име-нем Ана-то-лий. К это-му вре-ме-ни он был уже в по-слу-ша-нии у пре-по-доб-но-го Ам-вро-сия.

С са-мых пер-вых лет пре-бы-ва-ния в оби-те-ли жизнь бу-ду-ще-го пре-по-доб-но-го стар-ца Ана-то-лия бы-ла по-свя-ще-на тру-дам на поль-зу ближ-них. Ко-гда он ра-бо-тал на кухне, то не оста-ва-лось вре-ме-ни да-же на сон, да и спать при-хо-ди-лось на дро-вах. А чтобы по-мо-лить-ся, по-быть в ред-кие сво-бод-ные ми-ну-ты на-едине с Бо-гом и сво-ей со-ве-стью, при-хо-ди-лось ухо-дить да-ле-ко в лес... Поз-же ста-рец Ам-вро-сий стал по-сы-лать пре-по-доб-но-го Ана-то-лия в мо-на-стыр-скую го-сти-ни-цу уте-шать скор-бя-щих. А ко-гда уви-дел про-зор-ли-вый ста-рец, что уче-ник со-зрел для то-го, чтобы на-став-лять дру-гих в ду-хов-ном де-ла-нии, то стал по-сте-пен-но вво-дить его в стар-че-ский труд, го-то-вя се-бе бли-жай-ше-го со-труд-ни-ка и по-мощ-ни-ка.

В 1870 го-ду пре-по-доб-ный Ана-то-лий был ру-ко-по-ло-жен в сан иеро-мо-на-ха, а уже в сле-ду-ю-щем го-ду по-лу-чил на-зна-че-ние на-сто-я-те-ля Спа-со-Ор-лов-ско-го мо-на-сты-ря с воз-ве-де-ни-ем в сан ар-хи-манд-ри-та. Но лю-бовь к род-ной Оп-ти-ной и стар-цу Ам-вро-сию за-ста-ви-ла от-ка-зать-ся от по-чет-но-го на-зна-че-ния. Пре-по-доб-ный Ам-вро-сий вы-про-сил его се-бе сна-ча-ла в по-мощ-ни-ки, по-том в бла-го-чин-ные ски-та. А с 1874 го-да за по-слу-ша-ние стар-цу, пре-по-доб-но-му Ам-вро-сию, при-нял пре-по-доб-ный Ана-то-лий долж-ность ски-то-на-чаль-ни-ка. Ему же по-ру-чил ста-рец Ам-вро-сий и окорм-ле-ние но-во-со-здан-ной Ша-мор-дин-ской жен-ской оби-те-ли. Пре-по-доб-ный Ам-вро-сий не раз го-во-рил сест-рам: «Я ред-ко бе-ру вас к се-бе (на бе-се-ду), по-то-му что я за вас спо-ко-ен: вы с от-цом Ана-то-ли-ем».

Пре-по-доб-ный Ана-то-лий имел необык-но-вен-но ми-ло-сти-вый, со-стра-да-тель-ный ха-рак-тер. Ес-ли он узна-вал о чьем-ни-будь го-ре, то так вол-но-вал-ся, что у него на-чи-на-лась ужас-ная го-лов-ная боль. А по-том на-чи-на-ло бо-леть и серд-це...

Взяв на се-бя за-бо-ты о Ша-мор-дине, он вхо-дил во все сто-ро-ны жиз-ни се-стер, сам учил их уста-ву бо-го-слу-же-ния, мо-на-ше-ско-му мо-лит-вен-но-му пра-ви-лу, пя-ти-сот-ни-це, цер-ков-но-му пе-нию. Но все-та-ки пер-вый во-прос к ду-хов-ным до-че-рям у него был: «У те-бя все есть?» Два-дцать один год был он для ино-кинь Ша-мор-ди-на пре-дан-ным, бес-ко-неч-но лю-бя-щим от-цом и на-став-ни-ком.

О ве-ли-кой си-ле мо-лит-вы стар-ца Ана-то-лия сви-де-тель-ство-вал сам пре-по-доб-ный ста-рец Ам-вро-сий: «Ему та-кая да-на мо-лит-ва и бла-го-дать, ка-кая еди-но-му из ты-ся-чи да-ет-ся». С осо-бой лю-бо-вью го-во-рил пре-по-доб-ный Ана-то-лий о мо-лит-ве Иису-со-вой, го-во-рил о том, что ис-тин-ная мо-лит-ва долж-на рож-дать-ся не под впе-чат-ле-ни-ем хо-ро-ше-го чте-ния и пе-ния, а быть пло-дом ве-ли-ко-го тру-да, дерз-но-ве-ния и люб-ви к Бо-гу.

Пре-по-доб-ный Ана-то-лий об-ла-дал всей пол-но-той да-ров Свя-то-го Ду-ха: да-ром про-зор-ли-во-сти и ду-хов-но-го рас-суж-де-ния, ис-це-ле-ния ду-шев-ных и те-лес-ных неду-гов. Несколь-ки-ми сло-ва-ми, ис-пол-нен-ны-ми люб-ви и ду-хов-но-го опы-та, он умел уте-шить скор-бя-щую ду-шу, осто-рож-но пре-ду-пре-дить о гря-ду-щих ис-пы-та-ни-ях, под-го-то-вить к близ-кой смер-ти.

Кон-чи-на стар-ца Ам-вро-сия 10 ок-тяб-ря 1891 го-да по-до-рва-ла здо-ро-вье его лю-би-мо-го уче-ни-ка: так глу-бо-ко и тя-же-ло пе-ре-жи-вал он свое си-рот-ство, что овла-дел им смер-тель-ный недуг.

Пре-по-доб-ный Ана-то-лий на-чал уга-сать. Крот-ко и сми-рен-но пе-ре-но-сил он бо-лезнь. 15 де-каб-ря 1893 го-да он тай-но при-нял схи-му.

25 ян-ва-ря/7 фев-ра-ля 1894 го-да пре-по-доб-ный ста-рец Ана-то-лий ти-хо по-чил во вре-мя чте-ния от-ход-ной. Он был по-гре-бен у стен Вве-ден-ско-го со-бо-ра, ря-дом с лю-би-мы-ми сво-и-ми учи-те-ля-ми и на-став-ни-ка-ми.

Полное житие преподобного Анатолия I Оптинского (Зерцалова)

Пре-по-доб-ный Ана-то-лий Оп-тин-ский (стар-ший) про-жил семь-де-сят лет и был совре-мен-ни-ком несколь-ких оп-тин-ских стар-цев. Гос-подь устра-и-вал так пре-муд-ро, что оп-тин-ские пре-по-доб-ные бы-ли вос-пи-тан-ни-ка-ми стар-цев, а за-тем са-ми на-став-ни-ка-ми. Они пе-ре-да-ва-ли эс-та-фе-ту стар-че-ства, так что это бла-го-дат-ное чу-до не пре-се-ка-лось в Оп-ти-ной бо-лее ста лет: с 1829 го-да - при-ез-да в Оп-ти-ну стар-ца , ос-но-ва-те-ля оп-тин-ско-го стар-че-ства, до за-кры-тия мо-на-сты-ря в 1923 го-ду и му-че-ни-че-ско-го окон-ча-ния зем-но-го пу-ти в трид-ца-тых го-дах по-след-них оп-тин-ских стар-цев то-го вре-ме-ни: пре-по-доб-но-го и пре-по-доб-но-го Иса-а-кия II.

Отец Ана-то-лий при-е-хал в Оп-ти-ну в 1853 го-ду и был уче-ни-ком пре-по-доб-ных оп-тин-ских стар-цев (семь лет, до смер-ти от-ца Ма-ка-рия в 1860 го-ду) и пре-по-доб-но-го , ко-то-рый был стар-ше от-ца Ана-то-лия на две-на-дцать лет. Эти го-ды бы-ли го-да-ми рас-цве-та стар-че-ства в Оп-ти-ной пу-сты-ни, это был по-ис-ти-не ду-хов-ный рай для лю-дей, ищу-щих стар-че-ско-го окорм-ле-ния. В это вре-мя в Оп-ти-ной жи-ли пре-по-доб-ные схи-ар-хи-манд-рит Мо-и-сей и его брат, схи-и-гу-мен Ан-то-ний, иерос-хи-мо-нах Ила-ри-он. Но и сре-ди этих ве-ли-ких по-движ-ни-ков не туск-не-ет, не те-ря-ет-ся имя пре-по-доб-но-го Ана-то-лия стар-ше-го (Зер-ца-ло-ва). Ка-ким был его путь в Оп-ти-ну?

Мо-лит-ва ро-ди-те-лей со-зи-да-ет до-ма де-тей

Ро-дил-ся пре-по-доб-ный Ана-то-лий, в ми-ру Алек-сей Ко-пьёв, в 1824 го-ду в се-мье дья-ко-на, слу-жив-ше-го в хра-ме се-ла Бо-бы-ли Ка-луж-ской гу-бер-нии, и был в Свя-том Кре-ще-нии на-зван в честь свя-то-го Алек-сия, че-ло-ве-ка Бо-жия. Как и мно-гие оп-тин-ские стар-цы, он вос-пи-ты-вал-ся в стро-го-сти и бла-го-че-стии, оправ-ды-вая сло-ва: «Мо-лит-ва ро-ди-те-лей со-зи-да-ет до-ма де-тей».

Ко-гда Алек-сею ис-пол-ни-лось пять лет, отец при-сту-пил к обу-че-нию сы-на гра-мо-те. Он рос смыш-лё-ным и спо-соб-ным ре-бён-ком и очень ско-ро вы-учил аз-бу-ку, по-сле че-го его ста-ли учить чте-нию Ча-со-сло-ва и Псал-ти-ри.

Маль-чик лю-бил хо-дить в Бо-жий храм и чин-но сто-ял под-ле ма-те-ри. Отец хо-тел бы-ло, чтобы сын чи-тал на кли-ро-се, но не при-шлось это-го сде-лать: маль-чик имел очень ти-хий и сла-бый го-лос. До-ма же кни-га бы-ла ему по-сто-ян-ным спут-ни-ком. Бу-дучи лю-бо-зна-тель-ным и ве-сё-лым, он от-ли-чал-ся ещё и доб-ро-тою к дру-гим. Да-дут ли ему го-стин-цев или иг-ру-шек, - он ско-ро всё раз-даст то сёст-рам, то дру-гим зна-ко-мым де-тям.

Учё-ба в ду-хов-ном учи-ли-ще и се-ми-на-рии

Ро-ди-те-ли хо-те-ли ви-деть сы-на ино-ком и в во-семь лет от-пра-ви-ли его на обу-че-ние в Бо-ров-ское ду-хов-ное учи-ли-ще. По-сле че-ты-рёх лет обу-че-ния Алек-сей успеш-но окон-чил это учи-ли-ще, а за-тем учил-ся в се-ми-на-рии в Ка-лу-ге. Осо-бен-ной кре-по-стью здо-ро-вья юно-ша не от-ли-чал-ся. В се-ми-на-рии ча-сто стра-дал бес-сон-ни-цею. В та-кие ми-ну-ты, осо-бен-но вес-ною, он са-дил-ся на ок-но, и уже то-гда не раз его мысль уно-си-лась к ти-хим ино-че-ским оби-те-лям. В сво-бод-ные ча-сы он ча-сто ухо-дил за Ка-лу-гу на го-ру Выр-ку. Там по-дол-гу си-жи-вал один в ду-мах сво-их.

В че-тыр-на-дцать лет из-за бо-лез-ни про-пу-стил год учё-бы, а по-том чуть не ушёл к пу-стын-ни-кам в рос-лавль-ские ле-са, сре-ди этих пу-стын-ни-ков бы-ли и бу-ду-щие оп-тин-ские пре-по-доб-ные Мо-и-сей и Ан-то-ний. Он уже ото-шёл от Ка-лу-ги за несколь-ко вёрст, но под-ня-лась силь-ная гро-за и по-шёл обиль-ный дождь, и он вер-нул-ся об-рат-но, ви-дя в этих про-яв-ле-ни-ях гроз-ных сил при-ро-ды об-на-ру-же-ние Бо-жье-го несо-из-во-ле-ния на свой путь. Курс се-ми-на-рии он за-кон-чил тре-тьим уче-ни-ком, при-чём в се-ми-на-рии ему бы-ла да-на дру-гая фа-ми-лия, Зер-ца-ло-ва, и пе-ред ним от-кры-ва-лось ши-ро-кое по-ле жиз-ни, столь при-вле-ка-тель-ное для мо-ло-дых душ.

Скро-мен и строг в жиз-ни

По-сле окон-ча-ния се-ми-на-рии юно-ше пред-ла-га-ли несколь-ко свя-щен-ни-че-ских мест, но Гос-подь су-дил ему иной жре-бий. А по-ка он жил до-ма, слу-жил в Ка-зён-ной Па-ла-те, ез-дил в па-лом-ни-че-ские пу-те-ше-ствия. С сест-рой Ан-ной они по-бы-ва-ли у пре-по-доб-но-го Сер-гия Ра-до-неж-ско-го, по-том за-еха-ли в Хоть-ко-во, где им так по-нра-ви-лось, что мо-ло-дой че-ло-век уго-во-рил сест-ру по-сту-пить в эту оби-тель. Мо-ло-дая во-сем-на-дца-ти-лет-няя де-вуш-ка по-слу-ша-лась бра-та, мать ра-дост-но её бла-го-сло-ви-ла. Впо-след-ствии, отец Ана-то-лий, вы-со-ко це-нив-ший та-кое по-слу-ша-ние сест-ры и всю жизнь за-бо-тив-ший-ся о ней, пе-ре-вёл её в Ша-мор-ди-но, где она, через пять лет по-сле смер-ти бра-та-на-став-ни-ка, в схи-ме с име-нем Ав-гу-сты и скон-ча-лась.

А он сам ещё неко-то-рое вре-мя слу-жил в Ка-зён-ной па-ла-те. По-лу-чая жа-ло-ва-ние, он де-лил-ся с род-ны-ми, был по-преж-не-му скро-мен и строг в жиз-ни, все-ми лю-би-мый и ува-жа-е-мый. Кра-си-вый со-бою, ак-ку-рат-ный в одеж-де, ров-ный ха-рак-те-ром, он был уте-ше-ни-ем для род-ных, ко-гда при-ез-жал к ним. Мать так-же ча-сто его на-ве-ща-ла и все-гда слы-ша-ла мно-го по-хвал сы-ну. Об-ще-ствен-ных уве-се-ле-ний он из-бе-гал, и ес-ли бы-вал в го-стях, то с боль-шим вы-бо-ром, и там вно-сил доб-рое ве-я-ние.

Од-на-жды он был в го-стях у то-ва-ри-ща, где в квар-ти-ре тво-ри-лось нелад-ное: ле-та-ли ве-щи и то-му по-доб-ное, че-му оче-вид-цем стал и гость, ко-то-рый по-со-ве-то-вал от-слу-жить мо-ле-бен во из-бав-ле-ние от этих яв-ле-ний. Его по-слу-ша-лись, и слу-чаи эти пре-кра-ти-лись.

Юно-ша про-дол-жал ду-мать о мо-на-ше-стве. Ча-сто и усерд-но он хо-дил мо-лить-ся Бо-гу в хра-мы, и мать, ко-гда утром при-ез-жа-ла, все-гда его не за-ста-ва-ла: он ухо-дил к ран-ней обедне. Лю-бил хо-дить в со-бор, ста-но-вил-ся, чтобы луч-ше слы-шать впе-ре-ди, но, ко-гда при-хо-ди-ли но-вые бо-го-моль-цы, он ото-дви-гал-ся и, на-ко-нец, все-гда ока-зы-вал-ся у две-рей, да-вая ме-сто дру-гим.

Ими же ве-си судь-ба-ми

Воз-мож-но, путь Алек-сея в Оп-ти-ну был бы бо-лее длин-ным, но Гос-подь «ими же ве-си судь-ба-ми» этот путь сде-лал бо-лее пря-мым и быст-рым. Юно-ша ис-кал вра-зум-ле-ния в мо-лит-ве и ждал бо-лее яс-но-го ука-за-ния во-ли Бо-жи-ей, что и слу-чи-лось. И слу-чи-лось, как и все-гда, неза-мет-но и есте-ствен-но: как Илии Гос-подь явил-ся не в гро-зе и бу-ре, а в ти-хом ве-я-нии ве-тер-ка, так и здесь во-ля Бо-жия о по-ступ-ле-нии его в оби-тель при-бли-зи-лась в обыч-ных об-сто-я-тель-ствах его жиз-ни.

Алек-сей за-боле-ва-ет ту-бер-ку-лё-зом, в те вре-ме-на бо-лезнь эта счи-та-лась смер-тель-ной. С ним вме-сте за-бо-ле-ли два то-ва-ри-ща-чи-нов-ни-ка. И юно-ша дал обет: в слу-чае вы-здо-ров-ле-ния по-сту-пить в мо-на-ше-скую оби-тель. То-ва-ри-щи его ско-ро оба умер-ли, а бу-ду-щий опин-ский ста-рец по-пра-вил-ся. По вы-здо-ров-ле-нии он от-ка-зал-ся от служ-бы. «Лю-бя-ще-му Бо-га всё по-спе-ше-ству-ет ко бла-гу», и вот уже Алек-сея с лю-бо-вью при-ни-ма-ет в 1853 го-ду на-сто-я-тель и ста-рец Оп-ти-ной, пре-по-доб-ный Мо-и-сей.

Бла-го-сло-вен-на ты, доб-рая жен-щи-на, на та-кой хо-ро-ший путь от-пу-сти-ла сы-на!

Ро-ди-те-ли бла-го-сло-ви-ли мо-ло-до-го че-ло-ве-ка на ино-че-ский путь, бы-ло ему в то вре-мя два-дцать де-вять лет. Об-ра-зо-ван-ный, бла-го-нрав-ный, крот-кий и ста-ра-тель-ный, он был при-нят с лю-бо-вью от-цом ар-хи-манд-ри-том Мо-и-се-ем. Ста-рец ска-зал ма-те-ри бу-ду-ще-го ино-ка: «Бла-го-сло-вен-на ты, доб-рая жен-щи-на, на та-кой хо-ро-ший путь от-пу-сти-ла сы-на!» С это-го дня пре-по-доб-ный ста-рец Ма-ка-рий стал ру-ко-во-дить ду-хов-ной жиз-нью мо-ло-до-го по-слуш-ни-ка. Он по-лю-бил его и сам обу-чал Иису-со-вой мо-лит-ве. Мо-ло-дой по-слуш-ник ухо-дил да-ле-ко в лес и мо-лил-ся там в уеди-не-нии.

Тес-ный путь ис-пы-та-ний и тя-гот

Ду-хов-ное со-зре-ва-ние про-ис-хо-дит по-раз-но-му, и Гос-подь сам про-мыш-ля-ет о сво-их из-бран-ни-ках. Толь-ко через де-сять лет, в 1862 го-ду по-слуш-ник Алек-сей был по-стри-жен в ман-тию с име-нем Ана-то-лия. Со вре-ме-нем, пред-чув-ствуя при-бли-же-ние немо-щей и кон-чи-ны, отец Ма-ка-рий бла-го-сло-вил его об-ра-щать-ся за со-ве-том к пре-по-доб-но-му стар-цу . Так что к это-му вре-ме-ни он был уже на по-слу-ша-нии у пре-по-доб-но-го Ам-вро-сия. И был од-ним из са-мых пер-вых его уче-ни-ков.

Эти де-сять лет бы-ли очень труд-ны для мо-ло-до-го по-слуш-ни-ка. Ста-рец Ма-ка-рий про-зре-вал да-ры бу-ду-ще-го стар-ца и вёл его тес-ным пу-тём ис-пы-та-ний и тя-гот, чтобы за-ка-лить по-движ-ни-ка и со-здать в нём доб-рое ино-че-ское устро-е-ние.

Алек-сей был очень ак-ку-рат-ным и лю-бил чи-сто-ту, а его, дабы не при-вя-зы-вал-ся к су-ет-но-му и ма-те-ри-аль-но-му, по-сто-ян-но пе-ре-во-ди-ли из ке-ллии в ке-ллию, вос-пи-ты-вая стран-ни-че-ское устро-е-ние. Ста-рец Ам-вро-сий го-ва-ри-вал: «Мы долж-ны жить на зем-ле так, как ко-ле-со вер-тит-ся, чуть од-ной точ-кой ка-са-ет-ся зем-ли, а осталь-ным стре-мит-ся вверх; а мы, как за-ля-жем, так и встать не мо-жем». По-се-лят Алек-сея в ке-ллию, он там при-бе-рёт-ся, на-ве-дёт чи-сто-ту и по-ря-док, рас-ста-вит свои лю-би-мые ду-хов-ные кни-ги. И его тут же пе-ре-ве-дут в но-вую ке-ллию, и нуж-но на-чи-нать всё сна-ча-ла. Он сми-рял-ся, не воз-ра-жал. Брал свои скром-ные по-жит-ки: ико-ноч-ки, вой-лок, кни-ги и пе-ре-хо-дил на но-вое ме-сто жи-тель-ство.

Но и это по-слу-жи-ло к при-об-ре-те-нию опы-та. Позд-нее в пись-ме к од-ной из сво-их ду-хов-ных вос-пи-тан-ниц о. Ана-то-лий смо-жет най-ти для мо-на-хи-ни, ис-ку-ша-е-мой те-ми же неудоб-ства-ми сло-ва уте-ше-ния: для то-го по-сы-ла-ет-ся это, чтобы пом-ни-ла ду-ша о том, где дом ее на-сто-я-щий, веч-ный, и стре-ми-лась к Оте-че-ству Небес-но-му. А на-гра-дой за тер-пе-ние ино-ку ста-ло окорм-ле-ние у ве-ли-ких оп-тин-ских стар-цев.

Все труд-но-сти тер-пе-ли-во пе-ре-но-сил инок и все-мер-но ста-рал-ся ис-пол-нять все на-став-ле-ния стар-цев. Со-глас-но их на-став-ле-ни-ям он не толь-ко не хо-дил по чу-жим ке-ллиям, но и к се-бе ни-ко-го не при-ни-мал. Один но-вый оби-та-тель ски-та, из во-ен-ных, как-то очень рас-по-ло-жил-ся к от-цу Ана-то-лию и хо-тел по-бы-вать у него в ке-ллии. При-но-сил ему ва-ре-нья, уго-ва-ри-вал, но тот, од-на-ко, ни-как не со-гла-сил-ся на-ру-шить стар-че-скую за-по-ведь не хо-дить по ке-ллиям и не при-ни-мать го-стей.

Поз-же ста-рец Ам-вро-сий стал по-сы-лать пре-по-доб-но-го Ана-то-лия в мо-на-стыр-скую го-сти-ни-цу уте-шать скор-бя-щих. А ко-гда уви-дел про-зор-ли-вый ста-рец, что уче-ник со-зрел для то-го, чтобы на-став-лять дру-гих в ду-хов-ном де-ла-нии, то стал по-сте-пен-но вво-дить его в стар-че-ский труд, го-то-вя се-бе бли-жай-ше-го со-труд-ни-ка и по-мощ-ни-ка. В 1870 го-ду пре-по-доб-ный Ана-то-лий был ру-ко-по-ло-жен в сан иеро-мо-на-ха, ему бы-ло со-рок шесть лет.

А уже в сле-ду-ю-щем го-ду он по-лу-чил на-зна-че-ние на-сто-я-те-ля Спа-со-Ор-лов-ско-го мо-на-сты-ря с воз-ве-де-ни-ем в сан ар-хи-манд-ри-та. Но лю-бовь к род-ной Оп-ти-ной и стар-цу Ам-вро-сию за-ста-ви-ла от-ка-зать-ся от по-чет-но-го на-зна-че-ния. Пре-по-доб-ный Ам-вро-сий вы-про-сил его се-бе сна-ча-ла в по-мощ-ни-ки, по-том в бла-го-чин-ные ски-та.

Скром-ность и сми-ре-ние

Сми-рен-ный отец Ана-то-лий все на-зна-че-ния при-ни-мал из по-слу-ша-ния лю-би-мо-му стар-цу, ни-ко-гда не тще-сла-вил-ся вла-стью. Сам он впо-след-ствии рас-ска-зы-вал, что по его на-зна-че-нии бла-го-чин-ным об этом мно-гие и не зна-ли дол-гое вре-мя. Од-на-жды он шёл и уви-дел, что бра-тия де-ла-ют что-то нелад-ное. Отец Ана-то-лий сде-лал вы-го-вор, ему же в от-вет за-да-ли во-прос: а вам ка-кое де-ло? И очень сму-ти-лись, ко-гда кто-то по-до-шед-ший ска-зал им, что это бла-го-чин-ный. Ста-ли про-сить про-ще-ния, и чтобы он не го-во-рил ар-хи-манд-ри-ту.

Отец Ана-то-лий от-цу ар-хи-манд-ри-ту не ска-зал, да и во-об-ще он преж-де, чем до-ло-жить на-чаль-ни-ку что-ли-бо из про-ступ-ков бра-тии, спра-ши-вал со-ве-та у от-ца Ам-вро-сия. Во-об-ще он не лю-бил ни вы-став-лять-ся, и не тре-бо-вал се-бе по-чё-та. И очень дол-гое вре-мя, бу-дучи уже иеро-мо-на-хом, про-дол-жал по-лу-чать до-лю чай-ную иеро-дья-ко-на.

Ре-ко-мен-дую: мой на-чаль-ник

А в 1874 го-ду, в воз-расте пя-ти-де-ся-ти лет, за по-слу-ша-ние пре-по-доб-но-му Ам-вро-сию при-нял отец Ана-то-лий долж-ность ски-то-на-чаль-ни-ка. Он про-дол-жал с по-чте-ни-ем от-но-сить-ся к стар-цу Ам-вро-сию и став его пря-мым на-чаль-ни-ком. Од-на-жды отец Ам-вро-сий, по-бе-се-до-вав с от-цом Ана-то-ли-ем, сто-я-щим пе-ред ним как все-гда, из по-чте-ния, на ко-ле-нях, по-до-звал к се-бе од-ну осо-бу и, по-ка-зы-вая на пре-по-доб-но-го Ана-то-лия, ска-зал: «Ре-ко-мен-дую: мой на-чаль-ник», пре-по-дав этим урок сми-ре-ния и по-слу-ша-ния.

А что ска-зал отец Ана-то-лий?

По долж-но-сти ду-хов-ни-ка, ски-то-на-чаль-ни-ка, пре-по-доб-ный Ана-то-лий с лю-бо-вью за-бо-тил-ся о бра-тии, при-чём не толь-ко об их ду-хов-ном пре-успе-я-нии, но и об их по-все-днев-ных нуж-дах. Ко-гда к от-цу Ам-вро-сию об-ра-ща-лись по де-лам ски-та, он от-сы-лал всех к от-цу Ана-то-лию, к сво-е-му на-чаль-ни-ку, как он его на-зы-вал. А отец Ана-то-лий сво-их ду-хов-ных чад по всем важ-ным во-про-сам от-прав-лял за со-ве-том к от-цу Ам-вро-сию. Ста-рец Ам-вро-сий в та-ких слу-ча-ях все-гда спра-ши-вал: «А что ска-зал отец Ана-то-лий?» И все-гда учи-ты-вал его мне-ние. Та-ким об-ра-зом, меж-ду дву-мя стар-ца-ми ца-ри-ло еди-но-ду-шие и лю-бовь.

Окорм-ле-ние Ша-мор-дин-ской оби-те-ли

Пре-по-доб-но-му Ана-то-лию по-ру-чил ста-рец Ам-вро-сий и окорм-ле-ние но-во-со-здан-ной Ша-мор-дин-ской жен-ской оби-те-ли. Он не раз го-во-рил сест-рам: «Я ред-ко бе-ру вас к се-бе (на бе-се-ду), по-то-му что я за вас спо-ко-ен: вы с от-цом Ана-то-ли-ем». Ста-рец Ам-вро-сий неред-ко от-ме-чал, что от-цу Ана-то-лию дан осо-бый дар уте-шать мо-ло-дых.

Ко-гда в Ша-мор-ди-но бы-ла устро-е-на цер-ковь, отец Ана-то-лий сам учил се-стёр уста-ву Бо-го-слу-же-ния, при-вёз им Ти-пи-кон, учил се-стёр петь, со-вер-шать пя-ти-сот-ни-цу (мо-на-ше-ское мо-лит-вен-ное пра-ви-ло).

Два-дцать один год слу-жил пре-по-доб-ный Ана-то-лий на-сель-ни-цам Ша-мор-дин-ской оби-те-ли. К пре-по-доб-но-му Ам-вро-сию сёст-ры об-ра-ща-лись как к стар-цу, а к пре-по-доб-но-му Ана-то-лию как к от-цу, ко-то-рый знал все их нуж-ды, все скор-би и ис-ку-ше-ния. По бла-го-сло-ве-нию от-ца Ам-вро-сия пре-по-доб-ный Ана-то-лий ду-хов-но окорм-лял так-же мо-на-хинь це-ло-го ря-да епар-хий: Ка-луж-ской, Мос-ков-ской, Смо-лен-ской, Туль-ской, Ор-лов-ской, Кур-ской.

Непро-стое де-ло - ду-хов-ное во-ди-тель-ство, и еще бо-лее непро-стое - окорм-ле-ние жен-ских мо-на-сты-рей. На-до бы-ло быть до-ста-точ-но ис-ку-шен-ным, чтобы, рас-пу-ты-вая «узел-ки» ду-хов-ной бра-ни, не по-ра-нить ду-ши, не оскор-бить су-ро-во-стью и не под-дать-ся раз-дра-же-нию, ко-гда пло-дов по-дви-га бы-ло еще не вид-но.

И как отец Ана-то-лий ни бе-гал ми-ра, как ни уеди-нял-ся он от жен-ско-го об-ще-ства, - ему всю жизнь свою при-шлось про-ве-сти и уме-реть на лю-дях, и мно-го по-тру-дить-ся для жен-ско-го мо-на-ше-ства. И его тру-ды по бла-го-устро-е-нию внут-рен-ней жиз-ни в но-во-ос-но-ван-ной оби-те-ли Ша-мор-ди-но не толь-ко глу-бо-ко ин-те-рес-ны во-об-ще, но и по-учи-тель-ны ещё на бу-ду-щее вре-мя для мно-гих как ино-ков, так и са-мих ино-кинь.

А вам вве-ря-ет-ся по-пе-че-ние о ду-шах

Спо-движ-ни-ца-ми стар-цу Ам-вро-сию и неза-бвен-ны-ми пер-во-на-чаль-ни-ца-ми Ша-мор-дин-ской оби-те-ли бы-ли мать Ам-вро-сия, мать Со-фия и мать Ев-фро-си-ния. По-след-няя схо-ро-ни-ла обо-их стар-цев и по-чи-ла по-сле них. А пер-вые две по-чи-ли ещё при жиз-ни обо-их стар-цев. По-след-няя ма-туш-ка-игу-ме-ния Ев-фро-си-ния бы-ла по-сто-ян-ною спо-движ-ни-цею от-ца Ана-то-лия и по смер-ти стар-ца Ам-вро-сия.

Отец Ана-то-лий был че-ло-ве-ком пря-мо-го ха-рак-те-ра, та-ко-го же ха-рак-те-ра бы-ла и мать Со-фия, и они оба глу-бо-ко ува-жа-ли друг дру-га. Мать Со-фия об от-це Ана-то-лии все-гда от-зы-ва-лась с глу-бо-ким по-чте-ни-ем. Она не раз го-ва-ри-ва-ла, что хо-ро-ший мо-нах ни-чем не от-ли-ча-ет-ся в при-ё-мах об-ра-ще-ния от са-мо-го бла-го-вос-пи-тан-но-го ари-сто-кра-та. Но раз-ни-ца меж-ду ни-ми есть, и боль-шая: ари-сто-крат дер-жит се-бя с так-том из при-ли-чия, а при-мер-ный мо-нах - из убеж-де-ния и люб-ви к ближ-ним. И как на об-ра-зец для под-ра-жа-ния ука-зы-ва-ла в этом слу-чае на от-ца Ана-то-лия. Ко-гда мать Со-фия сде-ла-лась на-сто-я-тель-ни-цей, она го-ва-ри-ва-ла от-цу Ана-то-лию: «Ба-тюш-ка! Мне за-бо-ты по хо-зяй-ству, а вам вве-ря-ет-ся по-пе-че-ние о ду-шах».

Неза-бвен-ное уте-ше-ние

Мать Со-фия все-гда ра-до-ва-лась при-ез-дам от-ца Ана-то-лия. И сёст-рам, ино-гда го-ре-вав-шим по-че-му-ли-бо в эти дни, в уте-ше-ние го-во-ри-ла: «Раз-ве мож-но скор-беть? Се-го-дня при-е-дет ба-тюш-ка отец Ана-то-лий». Про-гул-ки с ба-тюш-кой бы-ли для всех неза-бвен-ным уте-ше-ни-ем, ко-то-рое скра-ши-ва-ло труд-ную жизнь пер-вых на-сель-ниц оби-те-ли, жизнь, про-во-ди-мую в тя-жё-лых тру-дах и ра-бо-тах.

Сре-ди се-стёр со-хра-ни-лась па-мять об од-ной из та-ких про-гу-лок и тот раз-го-вор, ко-то-рый они ве-ли. Мать Со-фия спро-си-ла: «А что бы нам ска-за-ла мать Сар-ра, ко-то-рая трид-цать лет не вы-хо-ди-ла из пе-ще-ры, чтобы по-смот-реть на при-ро-ду?» На это отец Ана-то-лий вы-ска-зал-ся так: «Вся-кий спа-са-ет-ся сво-им пу-тём, я бо-лее со-чув-ствую тем свя-тым, ко-то-рые лю-би-ли при-ро-ду, как то: пре-по-доб-ный Сер-гий Ра-до-неж-ский, Сав-ва Зве-ни-го-род-ский, пре-по-доб-ные Ан-то-ний и Фе-о-до-сий; они вы-би-ра-ли са-мые кра-си-вые ме-ста для сво-их оби-те-лей по-то-му, что при-ро-да воз-вы-ша-ет че-ло-ве-ка к Бо-гу».

Это не отец, а неж-ная мать сво-им де-тям

Пер-вое вре-мя в Ша-мор-ди-но се-стёр бы-ло око-ло два-дца-ти с неболь-шим, все мо-ло-дые, ра-бо-ты бы-ло мно-го, скорб-но-стей нема-ло, к то-му же за-кра-ды-ва-лось опа-се-ние: устро-ит-ся ли тут мо-на-стырь. Сёст-ры са-ми об-ра-ба-ты-ва-ли зем-лю, все ра-бо-ты справ-ля-ли са-ми и неред-ко уны-ва-ли. Отец Ана-то-лий, при-ез-жая, под-дер-жи-вал в них бод-рость ду-ха и неред-ко во-оду-шев-лял их сво-им при-ме-ром. Од-на-жды сёст-ры раз-би-ва-ли на-воз и пла-ка-ли, утом-лён-ные непри-выч-ной ра-бо-той. Отец Ана-то-лий при-е-хал, взял ви-лы и сам стал рас-ки-ды-вать: уны-ния как не бы-ва-ло. Ино-гда он тру-же-ни-цам при-во-зил то пря-ни-ков мят-ных, то ба-ра-нок оп-тин-ских: так ста-рец-по-движ-ник уте-шал юных ис-ка-тель-ниц гор-не-го ми-ра.

Ко-гда же сёст-ры, жи-вя в ле-су на да-че, ску-ча-ли и бо-я-лись стра-хо-ва-ний: им ка-за-лось, что кто-то хо-дит око-ло до-ма, ре-вёт, ста-рец от-слу-жил мо-ле-бен и со-ве-то-вал ча-ще чи-тать мо-лит-ву Иису-со-ву; сёст-ры по-сле-до-ва-ли его со-ве-ту и - успо-ко-и-лись. Ко-гда сёст-ры жа-ло-ва-лись на стар-шую или не ла-ди-ли меж-ду со-бой, ста-рец участ-ли-во вхо-дил в их го-ре, раз-би-рал, при-ми-рял и на-став-лял, как впе-рёд де-лать, чтобы из-бе-гать нела-дов.

Игу-ме-нья Со-фия го-во-ри-ла о нем: «Это не отец, а неж-ная мать сво-им де-тям». А сест-ры вспо-ми-на-ли: «Не зная ни-че-го луч-ше и вы-ше ино-че-ской жиз-ни, он обыч-но скло-нял мо-ло-дых к по-ступ-ле-нию в мо-на-стырь и с осо-бен-ной оте-че-ской лю-бо-вью за-бо-тил-ся об этих еще не утвер-див-ших-ся и не опе-рив-ших-ся сво-их птен-цах». Мно-гие из се-стер и оста-ва-лись в мо-на-сты-ре толь-ко бла-го-да-ря си-ле его вли-я-ния на них.

Да-ры Свя-то-го Ду-ха

Ста-рец Ана-то-лий об-ла-дал всей пол-но-той да-ров Свя-то-го Ду-ха: да-ром про-зор-ли-во-сти и ду-хов-но-го рас-суж-де-ния, ис-це-ле-ния ду-шев-ных и те-лес-ных неду-гов. Он пре-дузна-вал о смер-ти близ-ких его ду-хов-ных де-тей, их бо-лез-ни и невзго-ды, и осто-рож-но пре-ду-пре-ждал тех, к ко-му при-бли-жа-лось ис-пы-та-ние. Вос-по-ми-на-ния его ду-хов-ных де-тей пол-ны опи-са-ни-ем по-доб-ных со-бы-тий. Упо-мя-нем неко-то-рые. Од-ной ино-кине и од-но-му ино-ку ещё за-дол-го он пре-ду-ка-зал на ожи-дав-шие их на-сто-я-тель-ства; од-ной де-вуш-ке при-от-крыл ско-рую смерть, а ино-кине бо-лезнь ног, пре-ду-пре-ждал о го-то-вя-щих-ся ис-пы-та-ни-ях и от-ре-ше-нии от по-стиг-ших скор-бей.

Был и та-кой слу-чай. Оста-лась од-на мо-ло-дая де-вуш-ка в мо-на-сты-ре; род-ные, узнав об этом, рас-сер-ди-лись и от-вер-ну-лись от нее. Мать при-е-ха-ла бы-ло, но, уви-дев твер-дое ре-ше-ние до-че-ри, в тот же день уеха-ла, не за-хо-тев да-же с ней про-стить-ся; по-чув-ство-вав свое си-рот-ство и оди-но-че-ство, сму-ти-лась ду-хом юная по-движ-ни-ца и, горь-ко за-пла-кав, по-шла к ба-тюш-ке Ана-то-лию. Си-дя в при-ем-ной, она через несколь-ко ми-нут услы-ха-ла за две-рью в ко-ри-до-ре сна-ча-ла ша-ги, а за-тем го-лос, пев-ший: Отец мой и мать моя оста-ви-ста мя, Гос-подь же вос-при-ят мя... (). При этом дверь от-во-ри-лась и на по-ро-ге по-ка-зал-ся пре-по-доб-ный Ана-то-лий, свет-лый, ра-дост-ный. Несо-мнен-но, что стар-цу свы-ше бы-ло от-кры-то про-ис-шед-шее, и смысл его он вы-ра-зил сло-ва-ми псал-ма.

В са-мой на-руж-но-сти стар-ца от-ра-жа-лась его ду-хов-ная вы-со-та и вы-со-кое мо-лит-вен-ное на-стро-е-ние. Да-же в ме-ло-чах бы-ло вид-но по-ра-зи-тель-ное его сми-ре-ние; рев-ность ду-ха и скром-ность его бы-ла чуж-да как че-ло-ве-ко-угод-ни-че-ства, так и ви-ди-мо-го су-ро-во-го по-движ-ни-че-ства.

Он был очень до-вер-чив и сам, от-но-сясь ко всем про-сто, ни-ко-гда не по-до-зре-вал в ком-ни-будь лжи или об-ма-на. Ча-сто, вы-слу-шав рас-сказ ко-го-ни-будь о сво-их скор-бях, он при-ни-мал это близ-ко к серд-цу и скор-бел об этом че-ло-ве-ке. Ино-гда кто-ни-будь ска-жет ему: «Ба-тюш-ка, да прав-ду ли они вам го-во-ри-ли?» Ба-тюш-ка от-ве-чал: «Да за-чем же они бу-дут ме-ня об-ма-ны-вать?»

Он тер-петь не мог ли-це-ме-рия и ле-сти, лю-бил пря-мо-ту и от-кро-вен-ность, и сам был очень пря-мой. В об-ра-ще-нии сво-ем про-сто-тою он очень на-по-ми-нал стар-ца Льва, ко-то-ро-му он вер-но и под-ра-жал. Ба-тюш-ка отец Ам-вро-сий го-во-рил о нём сло-ва-ми Еван-ге-лия: «Это из-ра-иль-тя-нин, в нем же ле-сти нет».

Невоз-мож-но опи-сать доб-ро-ту и лю-бовь от-ца Ана-то-лия к ближ-ним, - он ду-шу го-тов был по-ло-жить за дру-гих; мно-го он тер-пел от лю-дей, но ни-ко-гда не бо-ял-ся, что про него ска-жут дур-ное, а ра-до-вал-ся, ко-гда слы-шал что невы-год-ное, го-во-ря: «Ви-дел бы Бог прав-ду». Ино-гда он го-во-рил: «Мне это всё рав-но, что про ме-ня ска-жут, прав-да вы-ше все-го, у свя-то-го ска-за-но, что он две-на-дцать лет про-сил у Бо-га да-ро-вать ему про-сто-ту; а я сем-на-дцать лет про-сил и не мо-гу ра-ди люд-ских мне-ний по-сту-пать-ся ею».

С боль-шой лю-бо-вью вспо-ми-ная стар-ца Ана-то-лия, отец го-во-рил сво-е-му ке-лей-ни-ку (Бе-ля-е-ву): «Он лю-бил Бо-га, как толь-ко мож-но Его лю-бить. И это чув-ство-ва-лось вся-ко-му, кто к нему при-хо-дил. Вра-гов у него не бы-ло, он всех лю-бил, да-же тех, ко-то-рые его не лю-би-ли: он их как бы бо-лее лю-бил, чем дру-гих».

К.Н. Леон-тьев хо-ро-шо знал от-ца Ана-то-лия, счи-тая его од-ной из свое-об-раз-ней-ших лич-но-стей сре-ди на-сель-ни-ков оби-те-ли. Вос-хи-ща-ясь муд-ро-стью стар-ца Ам-вро-сия, он пи-сал: «Здесь бы-ли и есть ду-хов-ни-ки, ко-то-рые про-ще его серд-цем: на-при-мер, отец Ана-то-лий, ски-то-на-чаль-ник. Это, как зо-вет его один из его по-чи-та-те-лей, - огром-ное ди-тя (серд-цем, ха-рак-те-ром). Увле-ка-ю-щий-ся, жа-лост-ли-вый, бес-ко-неч-но доб-рый, до-вер-чи-вый до на-ив-но-сти, без вся-кой при-род-ной хит-ро-сти и лов-ко-сти, при этом не толь-ко не глу-пый и да-же не про-стой умом, но очень мыс-ля-щий, лю-бя-щий по-фи-ло-соф-ство-вать и по-бо-го-слов-ство-вать се-рьез-но. По-ни-ма-ет пре-крас-но (по-мо-е-му, луч-ше от-ца Ам-вро-сия) тео-ре-ти-че-ские во-про-сы во-об-ще».

Все-гда сер-деч-ный и вни-ма-тель-ный к род-ным, пре-по-доб-ный Ана-то-лий и к ним от-но-сил-ся не бо-лее лю-бя-ще, как и к про-чим: все ему уже бы-ли род-ные, - его серд-це го-ре-ло лю-бо-вью Хри-сто-вой. Ко-гда он слу-жил ли-тур-гию, по-сле вни-ма-тель-но-го и тща-тель-но-го при-го-тов-ле-ния, и во вре-мя Хе-ру-вим-ской сто-ял с воз-де-ты-ми го-ре ру-ка-ми, этот пре-клон-ный ста-рец, по-ис-ти-не, ка-зал-ся уже незем-ным оби-та-те-лем для чту-щей его бра-тии.

Его оте-че-ское, люб-ве-обиль-ное и в то же вре-мя твер-дое пас-тыр-ское окорм-ле-ние взрас-ти-ло та-ких ве-ли-ких стар-цев Оп-ти-ной пу-сты-ни по-след-них вре-мен, как схи-ар-хи-манд-рит Вар-со-но-фий и иерос-хи-мо-нах .

Уро-ки пре-по-доб-но-го Ана-то-лия

О стар-че-ском окорм-ле-нии

Вы-со-ко ста-вя ино-че-ство, отец Ана-то-лий ещё бо-лее вы-со-ко це-нил стар-че-ское окорм-ле-ние. Про се-бя он го-ва-ри-вал, что дня не мог про-быть без то-го, чтобы не ви-деть стар-ца и не от-кры-вать сво-их по-мыс-лов. Он очень лю-бил рев-ност-ных в этом де-ле ино-че-ству-ю-щих, со-ве-то-вал ча-ще и чи-ще ка-ять-ся во всём, вы-яс-нял це-ну по-ка-я-ния. Он со-ве-то-вал по-сто-ян-но при-но-сить сер-деч-ное по-ка-я-ние Гос-по-ду, а от от-ца ду-хов-но-го ни-че-го не скры-вать. «Люб-лю, - го-во-рил ста-рец, - тех, кто все от-кро-вен-но го-во-рит о се-бе. Враг не мо-жет ни-че-го по-се-ять там, где все от-кры-ва-ет-ся ду-хов-но-му от-цу».

Поль-зу от-кро-ве-ния по-мыс-лов он, в част-но-сти, опре-де-лял в том, что это от-кро-ве-ние по-мыс-лов раз-ви-ва-ет со-зна-ние и бо-лез-но-ва-ние о сво-ей гре-хов-но-сти, от-че-го и раз-ви-ва-ет-ся столь нуж-ное для де-ла спа-се-ния сми-ре-ние. Ко-гда со-ве-тов стар-ца не ис-пол-ня-ли или де-ла-ли на-обо-рот, не име-ли ми-ра ду-шев-но-го и по-лу-ча-ли вред, а не поль-зу.

О си-ле мо-лит-вы ду-хов-но-го от-ца за своё ча-до ста-рец Ана-то-лий при-во-дил сво-ей ду-хов-ной до-че-ри при-мер из Па-те-ри-ка:

«Один брат, по-гряз-ший в гре-хах, стал уми-рать. Игу-мен с бра-ти-ей стал мо-лить-ся за него. И ви-дит ви-де-ние: гро-мад-ный змей вса-сы-ва-ет это-го бра-та, но не мо-жет всо-сать по-то-му, что отец за него мо-лит-ся.

Но бра-ту это-му так том-но от это-го ду-шев-но-го и те-лес-но-го том-ле-ния, что он сам уже умо-ля-ет от-ца сво-е-го, чтобы он не мо-лил-ся, пусть, го-во-рит, уж луч-ше по-гло-тит ме-ня змий, толь-ко не то-ми ме-ня. Не есть ли безу-мие: буд-то в утро-бе змия луч-ше, чем на-по-ло-ви-ну втя-ну-то-му в пасть! Но ста-рец не внял его моль-бе, а про-дол-жал мо-лить-ся и вы-сво-бо-дил бра-та от па-сти змия».

Чи-тай мо-лит-ву Иису-со-ву и спа-сёшь-ся

О ве-ли-кой си-ле мо-лит-вы стар-ца Ана-то-лия сви-де-тель-ство-вал сам пре-по-доб-ный Ам-вро-сий: «Ему та-кая да-на мо-лит-ва и бла-го-дать, ка-кая еди-но-му из ты-ся-чи да-ет-ся». Бу-дучи сам пла-мен-ным мо-лит-вен-ни-ком, де-ла-те-лем мо-лит-вы Иису-со-вой, это-му он учил и ду-хов-ных чад. Он всем и ча-сто на-по-ми-нал о необ-хо-ди-мо-сти по-сто-ян-ной Иису-со-вой мо-лит-вы и со-блю-де-нии чи-сто-ты серд-ца.

Обу-чая се-стер Иису-со-вой мо-лит-ве, он за-ни-мал-ся с ни-ми как с ма-лень-ки-ми детьми; зная, что они по мо-ло-до-сти сво-ей еще не мо-гут по-нять ее ду-хов-ной глу-би-ны и в то же вре-мя на опы-те из-ве-дав ее та-ин-ствен-ную си-лу, он ста-рал-ся хоть чем-ни-будь при-охо-тить юные ду-ши к этой див-ной мо-лит-ве и го-во-рил, бы-ва-ло: «Я бу-ду те-бе го-стин-цев да-вать, толь-ко чи-тай непре-стан-но: Гос-по-ди, Иису-се Хри-сте, Сыне Бо-жий, по-ми-луй мя, греш-ную»...

Ко-гда од-на ино-ки-ня ска-за-ла, что у неё пло-хое зре-ние, чи-тать труд-но, он от-ве-тил: «Чи-тай мо-лит-ву Иису-со-ву и спа-сёшь-ся». За-ня-тым по-слу-ша-ни-я-ми он осо-бен-но со-ве-то-вал при-ле-жать мо-лит-ве Иису-со-вой вза-мен пра-вил.

Дру-гая ино-ки-ня сви-де-тель-ство-ва-ла: «Я по по-ступ-ле-нии в мо-на-стырь за-бо-ле-ла. Мне бы-ло пят-на-дцать лет, док-то-ра на-шли у ме-ня по-рок серд-ца и гор-ло-вую ча-хот-ку и ска-за-ли, что я ско-ро умру, но мне не хо-те-лось уми-рать. Ба-тюш-ка ска-зал мне: „Чи-тай, как мо-жешь, и си-дя, и лё-жа, мо-лит-ву Иису-со-ву, и всё прой-дёт“. Так я и сде-ла-ла и за свя-ты-ми его мо-лит-ва-ми вы-здо-ро-ве-ла. И с тех пор про-шло два-дцать три го-да, и я жи-ву и по-слу-ша-ние несу по си-лам, и по ке-ллии де-лаю всё для се-бя, хо-тя и не имею боль-шо-го здо-ро-вья, но преж-де не мог-ла и по ке-ллии хо-дить».

Толь-ко Бог и ду-ша

О мо-лит-ве отец Ана-то-лий го-во-рил ещё и так: «На-до мо-лить-ся Бо-гу, чтобы меж-ду ду-шой мо-ля-ще-го-ся и Бо-гом ни-че-го не бы-ло и ни-ко-го. Толь-ко Бог и ду-ша. Чтобы мо-ля-щий-ся не чув-ство-вал ни неба, ни зем-ли и ни-че-го, кро-ме Бо-га, а то мо-лит-ва бу-дет несо-вер-шен-ная. Ко-гда мо-лишь-ся под впе-чат-ле-ни-ем хо-ро-ше-го пе-ния или чте-ния, эта мо-лит-ва ещё не есть ис-тин-ная мо-лит-ва. Вот ис-тин-ная мо-лит-ва: про-рок Илия по-ло-жил го-ло-ву на ко-ле-ни, мо-лясь, и в несколь-ко ми-нут умо-лил Гос-по-да из-ме-нить гнев свой на ми-лость».

В церк-ви стой как Ан-гел

Стро-го тре-бо-вал отец Ана-то-лий от сво-их ду-хов-ных де-тей бла-го-го-вей-но-го вни-ма-ния в церк-ви. «В церк-ви стой как Ан-гел, - го-во-рил он, - не раз-го-ва-ри-вай и не огля-ды-вай-ся, по-то-му что цер-ковь есть зем-ное Небо. Идя из церк-ви, чи-тай: „Бо-го-ро-ди-це Де-во, ра-дуй-ся...“ - и ни с кем не за-го-ва-ри-вай, а то бу-дешь по-доб-на со-су-ду, ко-то-рый был по-лон, да до-ро-гой рас-плес-кал-ся. Ко-гда го-ве-ешь, то-гда осо-бен-но при-леж-но чи-тай мо-лит-ву Иису-со-ву. Ко-гда идёшь при-об-щать-ся, то в эту обед-ню осо-бен-но смот-ри за со-бой, ни с кем не го-во-ри и ни-ку-да не об-ра-щай сво-их по-мыс-лов. Иди к Ча-ше со спо-кой-ной ду-шой, при-зы-вая мо-лит-вы сво-е-го ду-хов-но-го от-ца. Бой-ся в хра-ме сму-тить чью-ни-будь ду-шу; ты идёшь про-сить ми-ло-сти у Бо-га и в Его же хра-ме оскорб-ля-ешь сво-е-го ближ-не-го».

Тре-буя со-вер-ше-ния стро-го устав-но-го бо-го-слу-же-ния, неопу-сти-тель-но-го хож-де-ния в цер-ковь и бла-го-го-вей-но-го в ней сто-я-ния, ста-рец Ана-то-лий не одоб-рял дей-ствий тех, кто, бу-дучи ис-том-лён по-слу-ша-ни-ем, до-би-вал-ся непре-мен-но вы-пол-нить все и цер-ков-ные и ке-лей-ные пра-ви-ла, ви-дя в этом недоб-рые за-чат-ки ду-хов-ной гор-до-сти.

Не бла-го-слов-лял са-дить-ся во вре-мя чте-ния пер-вой ка-физ-мы за вос-крес-ным бде-ни-ем, ука-зы-вая при этом на игу-ме-на Ан-то-ния (бра-та ар-хи-манд-ри-та Мо-и-сея), у ко-то-ро-го но-ги бы-ли в ра-нах, но он ни-ко-гда в это вре-мя не са-дил-ся. Не бла-го-слов-лял вы-хо-дить из церк-ви во вре-мя чте-ния ка-физм, го-во-ря: «Вол-ки бе-га-ют, ута-щат».

По-ко-ряй-ся во-ле Бо-жи-ей

На-сколь-ко за-бо-тил-ся отец Ана-то-лий о ду-хов-ном пре-успе-я-нии сво-их чад, вос-пи-ты-вая в них чут-кость со-ве-сти и при-учая к те-лес-ным тру-дам, на-столь-ко же муд-ро охра-нял от вся-ко-го по-во-да к тще-сла-вию и са-мо-мне-нию вслед-ствие взя-тых на се-бя по-дви-гов.

Од-на мо-на-хи-ня бы-ла так боль-на, что не мог-ла нести по-слу-ша-ния. И ко-гда отец Ана-то-лий на-ве-стил её, она ска-за-ла: «Я по-слу-ша-ния ни-ка-ко-го не несу: бла-го-сло-ви-те мне взять на се-бя по-двиг жить од-ной, чтобы по-стить-ся, мо-лить-ся и спать на го-лых дос-ках».

Отец Ана-то-лий от-ве-тил: «Сколь-ко те-бе ни си-деть в уг-лу, по-не-во-ле ты взду-ма-ешь о сво-их по-дви-гах; ты зна-ешь, лу-ка-вый не ест, не пьёт и не спит, а всё в без-дне жи-вёт, по-то-му что у него нет сми-ре-ния. Это враг ис-ку-ша-ет. Ка-кие те-бе по-дви-ги? С те-бя до-воль-но и бо-лез-ни. Тер-пи, что Гос-подь те-бе дал. А ты по-ко-ряй-ся во-ле Бо-жи-ей, вот те-бе и по-двиг, чи-тай Иису-со-ву мо-лит-ву, по-дви-ги есть ли-стья, а Иису-со-ва мо-лит-ва есть ко-рень и плод все-го. Сми-ряй-ся, во всём се-бя уко-ряй, с бла-го-да-ре-ни-ем неси бо-лез-ни и скор-би, - это пре-вы-ше по-ста и по-дви-гов и всех по-слу-ша-ний».

Об-ще-жи-тие - шко-ла для вы-ра-бот-ки сми-ре-ния

Отец Ана-то-лий на об-ще-жи-тие смот-рел как на пре-крас-ную шко-лу для вы-ра-бот-ки сми-ре-ния и тер-пе-ния. Он го-ва-ри-вал во объ-яс-не-ние мыс-ли, что об-ще-жи-тие умерщ-вля-ет стра-сти, так «в но-ре и змея си-дит ти-хо, а тронь её, она и за-ши-пит. Так и в об-щине. Возь-ми раз-ных кам-ней, по-ло-жи в ме-шок и дол-го тря-си, они ста-нут круг-лы-ми - так и в об-щине. В по-тол-ке гвоз-ди тём-ные. На по-лу свет-лые - по-то-му, что по ним хо-дят, и они ста-но-вят-ся бле-стя-щи-ми. Так и мо-нах, очи-щен-ный скор-бя-ми, бы-ва-ет све-тел».

О тер-пе-нии

Отец Ана-то-лий пре-ду-пре-ждал, что, ес-ли Гос-подь по-пустит ис-пы-та-ния, чтобы сми-рить че-ло-ве-ка, то не толь-ко на-чаль-ни-ца, сёст-ры, чу-жие, свои, да-же, по сло-ву , вся тварь вос-станет на та-ко-го че-ло-ве-ка. Од-на ду-хов-ная дочь жа-ло-ва-лась на вре-мен-ную свою на-чаль-ни-цу Пе-ла-гею, что та невзлю-би-ла её. Ба-тюш-ка от-ве-чал: «Ду-маю, не Пе-ла-гея, так Аку-ли-на или Ари-на, а мо-зо-лить те-бя бу-дут. И ни ма-туш-ки, ни ба-тюш-ки те-бя не спа-сут. А спа-сёт те-бя толь-ко один врач, сто раз те-бе ре-ко-мен-до-ван-ный - тер-пе-ние».

А ко-гда од-на из се-стёр ста-ла про-сить от-ца Ана-то-лия на-учить её тер-пе-нию, он от-ве-тил: «Ты, ма-туш-ка, про-сишь на-учить те-бя тер-пе-нию... Чуд-ная ты ка-кая! Её учит Бог! Её учат лю-ди - сёст-ры! Её учат об-сто-я-ния всей жиз-ни! И все они учат те-бя тер-пе-нию, учат де-лом, са-мою ве-щию, са-мим есте-ством спо-соб-но-сти тер-петь - ты про-сишь у ме-ня уро-ка тео-ре-ти-че-ско-го тер-пе-ния... Тер-пи всё на-хо-дя-щее - и спа-сёшь-ся!»

О борь-бе с блуд-ной стра-стью

Од-на сест-ра жа-ло-ва-лась ба-тюш-ке, что со-сед-ка по ке-ллиям име-ет пло-хой ха-рак-тер, и ей очень труд-но с ней ужить-ся. А так-же се-то-ва-ла на то, что одоле-ва-ют её блуд-ные по-мыс-лы, и она не зна-ет, как с ни-ми спра-вить-ся.

Отец Ана-то-лий от-ве-чал ей: «Ты в од-но вре-мя жа-лу-ешь-ся на несо-глас-ную с то-бой со-сед-ку и на блуд-ную страсть. Несмыс-лен-ная ты мо-на-хи-ня! Её жжёт спра-ва ог-нём, а сле-ва об-да-ёт хо-лод-ною во-дою. Да, несмыс-лен-ная ты, возь-ми во-ды и за-лей ею огонь! То есть по-тер-пи немощ-ной сест-ре! И страсть блу-да угаснет. Ведь эта страсть жи-вёт и под-дер-жи-ва-ет-ся адским под-гнё-том (под-жё-гой) - гор-до-стью и нетер-пе-ни-ем! По-тер-пи, и спа-сёшь-ся!»

О по-слу-ша-нии

Все по-слу-ша-ния пре-по-доб-ный Ана-то-лий объ-яс-нял как ви-ды слу-же-ния Гос-по-ду и учил тер-пе-ли-во-му несе-нию неиз-беж-но свя-зан-ных с чест-ным ис-пол-не-ни-ем вся-ко-го де-ла при-скорб-но-стей. Бу-дя ду-хов-ные за-про-сы, ду-хов-ную на-стро-ен-ность, вос-пи-ты-вая чут-кость со-ве-сти, ста-рец при-учал се-стёр и к те-лес-ным тру-дам. Тем, кто от-ка-зы-вал-ся от тя-жё-лых по-слу-ша-ний, отец Ана-то-лий го-ва-ри-вал, что нуж-но и луч-ше по-тер-петь, по-то-му что по вре-ме-ни всё устро-ит-ся к луч-ше-му.

Од-на сест-ра тя-го-ти-лась по-слу-ша-ни-ем, ста-рец ска-зал толь-ко: «По-тер-пи ма-лость». Про-шло немно-го вре-ме-ни, она за-бо-ле-ла, а ко-гда опра-ви-лась, ей да-ли но-вое по-слу-ша-ние, и она осво-бо-ди-лась от тя-жё-ло-го. Дру-гая сест-ра тя-го-ти-лась в раз-ное вре-мя раз-ны-ми по-слу-ша-ни-я-ми и жа-ло-ва-лась от-цу Ана-то-лию. Он уте-шал, убеж-дая тер-петь, при-чём од-на-жды, ко-гда она спро-си-ла: «Ко-гда ме-ня вы-ве-дут с по-слу-ша-ния?», он от-ве-тил: «Ко-гда ис-пра-вишь-ся».

Дру-гой сво-ей ду-хов-ной до-че-ри, по-про-сив-шей у него бла-го-сло-ве-ние на при-об-ре-те-ние Еван-ге-лия и Псал-ти-ри, пре-по-доб-ный Ана-то-лий по-со-ве-то-вал:

Ку-пить ку-пи, но, глав-ное, неле-ност-но ис-пол-няй по-слу-ша-ние, сми-ряй-ся и всё тер-пи. Это бу-дет вы-ше по-ста и мо-лит-вы.

Дер-жать се-бя в чув-стве го-тов-но-сти к скор-бям

Уча тер-пе-нию, он го-во-рил ещё и так: «Возь-ми ка-мень, бей его, хва-ли. Он бу-дет мол-чать - так и ты будь в оскорб-ле-ни-ях». Уте-шая скор-бя-щих на по-слу-ша-ни-ях, отец Ана-то-лий ино-гда рас-ска-зы-вал что-ли-бо из жи-тий свя-тых под-хо-дя-щее, ино-гда вспо-ми-нал ви-ден-ное. Од-ной сест-ре, ко-то-рая тя-го-ти-лась по-слу-ша-ни-ем в са-ду, он рас-ска-зал, что один по-движ-ник, бе-гая сла-вы в сво-ей оби-те-ли, ушёл в дру-гую и там, как про-стой, при-нуж-дён был рыть-ся в са-ду; он же-лал узнать: угод-но ли Бо-гу та-кое его де-ло, и уви-дал сон, что он умер и про-ис-хо-дил суд; на нём, ко-гда уже нече-го бы-ло по-ло-жить в за-слу-гу ему и в ослаб-ле-ние ве-са гре-хов, Ан-ге-лы бро-си-ли то-гда ло-па-ту, и она пе-ре-тя-ну-ла чаш-ку ве-сов с гре-ха-ми.

Дру-гой сест-ре, тя-го-тив-шей-ся, что её зо-вут на вся-кие по-слу-ша-ния, ста-рец толь-ко ска-зал: «Зо-вут, зна-чит, нуж-на». Тре-тьей ска-зал, ко-гда тя-го-ти-лась под-би-рать кар-то-фель, что и он этим де-лом лю-бил ино-гда за-ни-мать-ся. И все три уте-ши-лись и с но-вы-ми си-ла-ми при-ня-лись каж-дая за своё де-ло. Он учил не пре-да-вать-ся от-ча-я-нию, а для это-го все-гда дер-жать се-бя в чув-стве го-тов-но-сти к скор-бям.

О ро-по-те и же-ла-нии смер-ти

Отец Ана-то-лий очень не лю-бил, ко-гда кто в скор-би же-лал се-бе смер-ти, и об-ли-чал, а од-ну сест-ру, ко-гда она так го-во-ри-ла, при-пуг-нул: «А хо-чешь, я по-мо-люсь, и ты умрёшь?». Та, ко-неч-но: «Нет, нет!» И ста-ла про-сить про-ще-ния, по-чув-ство-вав, как ма-ло она под-го-тов-ле-на к смер-ти, ко-то-рой так лег-ко-мыс-лен-но про-си-ла се-бе.

Все-му це-на внут-рен-нее на-стро-е-ние ду-ши

Од-ной сест-ре за служ-бой при пе-нии «Твоя пес-но-слов-цы, Бо-го-ро-ди-це...» при-шла мысль, что толь-ко пев-чие по-лу-чат на-гра-ду, и она огор-чи-лась, что не пев-чая. С эти-ми ду-ма-ми она на-пра-ви-лась к стар-цу. Тот встре-тил её, трое-крат-но спро-сив: «Ты по-ёшь?» и, по-лу-чив от-ри-ца-тель-ный от-вет, ска-зал, ука-зы-вая на серд-це: «Вот то-то и де-ло, что тут-то не по-ёт-ся», при-чём ука-зал на серд-це, да-вая тем по-нять, что все-му це-на внут-рен-нее на-стро-е-ние ду-ши во вре-мя про-хож-де-ния по-слу-ша-ний, а не их ха-рак-тер.

Ес-ли б в ми-ру зна-ли...

Дру-гая сест-ра раз в скор-би при-шла к от-цу Ана-то-лию и в го-ре-сти вы-ска-за-лась: «Ах, за-чем я по-шла в мо-на-стырь?» На это он ска-зал ей: «Ес-ли б в ми-ру зна-ли, как труд-но жить в мо-на-сты-ре, то хо-тя бы их пал-кой би-ли, не по-шли бы в мо-на-стырь, луч-ше бы бо-сые хо-ди-ли, да в ми-ру; а ес-ли б зна-ли, ка-кая на-гра-да мо-на-ше-ству-ю-щим на небе, всё бы бро-си-ли и ушли бы в мо-на-стырь».

Пись-ма и по-уче-ния

Се-го-дня по-уче-ния от-ца Ана-то-лия вклю-че-ны во мно-гие сбор-ни-ки, и, чи-тая их, за-ме-ча-ешь, сколь-ко тер-пе-ния по-ло-жил ба-тюш-ка, ото-гре-вая се-стер сво-им вни-ма-ни-ем и по-не-мно-гу ис-прав-ляя внут-рен-ний строй каж-дой - раз-но-го воз-рас-та, раз-но-го устро-е-ния.

Два-дца-ти-лет-нюю он обод-ря-ет шут-кой и удер-жи-ва-ет от же-ла-ния опе-ре-дить вре-мя: «Не уны-вай. Хоть ты и бо-ри-ма от стра-стей - несмот-ря, как пи-шешь, на свои пре-клон-ные ле-та, так как те-бе уже бо-лее два-дца-ти лет, - но ты все-та-ки не уны-вай. Стра-сти бо-рют ино-гда и в 30, и в 40, и в 50, и в 60, и в 70 лет».

Бо-лее стар-шую по воз-рас-ту удер-жи-ва-ет от «мне-ния»: «Де-лай по си-ле и не це-ни са-ма сво-их за-слуг, и не счи-тай доб-ро-де-те-лей, а зри и счис-ляй свои немо-щи и гре-хи, и Гос-подь те-бя не оста-вит ни-ко-гда».

А ослаб-лен-ную, ста-рень-кую, уте-ша-ет: по немо-щи и в ке-ллии, и да-же ле-жа мож-но по-мо-лить-ся, и не в осуж-де-ние бу-дет по-про-сить у ма-туш-ки от-пу-стить с по-слу-ша-ния, ко-гда тя-же-ло.

Осо-бен-но же бе-ре-жен ба-тюш-ка был с юны-ми, оста-вив-ши-ми мир и встре-тив-ши-ми в мо-на-сты-ре тя-го-ты и скор-би. На-по-ми-ная де-воч-кам-по-слуш-ни-цам и ино-ки-ням о том, что скор-бей не из-бе-жать ни в мо-на-сты-ре, ни за его огра-дой, он все же ука-зы-ва-ет на вы-со-ту их при-зва-ния: «Ве-нец дев-ства есть выс-шая хри-сти-ан-ская доб-ро-де-тель, она есть кра-со-та и ве-нец Церк-ви... Свя-ти-тель учит: „Оты-ми у Ан-ге-ла кры-лья, и он бу-дет де-ви-ца. И дай де-ви-це кры-лья, и она бу-дет Ан-гел“».

На все - своя ме-ра, все - с рас-суж-де-ни-ем, и всех, на-чи-на-ю-щих и утруж-ден-ных се-стер ба-тюш-ка уте-ша-ет: не уны-вай, уны-ние - глав-ный враг мо-на-ше-ству-ю-щих; пусть сей-час труд неле-гок, а «...до-ля мо-на-шек ужас-но вы-со-ка, отто-го она и тя-же-ла здесь».

В на-став-ле-ни-ях стар-ца Ана-то-лия есть нема-ло ве-щей, по-лез-ных и для ми-рян. Вот, на-при-мер, о хра-не-нии ми-ра, о том, что нуж-но про-щать с лег-ко-стью: «Все тер-пи - бу-дешь и са-ма мир-на, и дру-гим до-ста-вишь мир! А нач-нешь счи-тать-ся - мир по-те-ря-ешь, а с ним и спа-се-ние».

Или еще неболь-шое, но та-кое по-оте-че-ски про-ни-ца-тель-ное за-ме-ча-ние о том, как мо-лить-ся: «Не хит-ри на мо-лит-ве, а ве-ди де-ло про-ще. Гос-подь ска-зал: Аще не бу-де-те яко де-ти, не мо-же-те вни-ти в Цар-ствие Бо-жие».

Та-ких крат-ких, но за-по-ми-на-ю-щих-ся на-став-ле-ний рас-сы-па-но в его пись-мах мно-же-ство. Но что несколь-ко от-ли-ча-ет их, вы-де-ля-ет из оп-тин-ско-го на-сле-дия, это ка-кая-то осо-бен-ная, лич-ная, вы-рос-шая из жиз-нен-но-го опы-та, со-при-част-ность к тем, ко-му ве-до-мы тя-го-ты. Как об-ра-ще-ние ко всем, кто устал на подъ-еме и по-рой не на-хо-дит уже сил тер-петь по-сы-ла-е-мые ис-пы-та-ния, об-ра-ще-ны див-ные, укреп-ля-ю-щие сло-ва: «...вся-кая ду-шев-ная ра-на там вос-си-я-ет па-че до-ро-го-го ал-ма-за; но все же ра-дость все-об-щая бу-дет так ве-ли-ка, что мы толь-ко, гля-дя на ближ-них, бу-дем уте-шать-ся и ве-се-лить-ся. Так хо-ро-ши там бу-дут все стра-дав-шие здесь».

Ду-хов-ный би-сер

Муд-рое ду-хов-ное ру-ко-вод-ство, со-ве-ты пре-по-доб-но-го Ана-то-лия бы-ли ду-хов-ным би-се-ром для жаж-ду-щих стар-че-ско-го окорм-ле-ния:

«Вид-но, что ста-ра-ешь-ся и же-ла-ешь спа-стись,- толь-ко не уме-ешь, не по-ни-ма-ешь ду-хов-ной жиз-ни. Тут весь сек-рет в том, чтобы тер-петь, что Бог по-сы-ла-ет. И не уви-дишь, как в рай вой-дешь».

«Счи-тай се-бя ху-же всех, и бу-дешь луч-ше всех».

«...Тер-пе-ние твое не долж-но быть нерас-суд-ное, то есть без-от-рад-ное, а тер-пе-ние с ра-зу-мом,- что Гос-подь ви-дит все де-ла твои, са-мую ду-шу твою, как мы зрим в ли-цо лю-би-мо-го че-ло-ве-ка... Зрит и ис-пы-ту-ет: ка-ко-вою ты ока-жешь-ся в скор-бях? Ес-ли по-тер-пишь, то бу-дешь Его воз-люб-лен-ною. А ес-ли не стер-пишь и по-роп-щешь, но по-ка-ешь-ся, все-та-ки бу-дешь Его воз-люб-лен-ною».

«Мо-лит-ва к Бо-гу вся-кая до-ход-на. А ка-кая имен-но - об этом мы не зна-ем. Он - Один Су-дия пра-вед-ный, а мы мо-жем ложь при-знать за ис-ти-ну. Мо-лись и ве-руй».

«...Ска-зы-ваю по сек-ре-ту, ска-зы-ваю те-бе са-мое луч-шее сред-ство об-ре-сти сми-ре-ние. Это вот что: вся-кую боль, ко-то-рая ко-лет гор-дое серд-це, по-тер-петь. И ждать день и ночь ми-ло-сти от Все-ми-ло-сти-во-го Спа-са. Кто так ждет, непре-мен-но по-лу-чит».

«Учись быть крот-кой и мол-ча-ли-вой, и бу-дешь лю-би-ма все-ми. А рас-кры-тые чув-ства то же, что во-ро-та рас-тво-рен-ные: ту-да бе-жит и со-ба-ка, и кош-ка... и га-дят».

«Мы обя-за-ны всех лю-бить, но чтоб нас лю-би-ли, мы не сме-ем тре-бо-вать».

«Без зи-мы не бы-ло бы вес-ны, без вес-ны не бы-ло бы и ле-та. Так и в жиз-ни ду-хов-ной: немнож-ко уте-ше-ния, а за-тем немнож-ко по-скор-беть, и со-став-ля-ет-ся так по-ма-лу путь спа-се-ния».

«Бу-дем при-ни-мать всё от ру-ки Бо-жи-ей. Уте-шит - по-бла-го-да-рим. И не уте-шит - по-бла-го-да-рим».

Осо-бен-ная за-бо-та

При Ша-мор-ди-но ско-ро устро-ил-ся дет-ский при-ют, и де-тей этих ста-рец очень лю-бил. В при-ют он по-сы-лал яб-ло-ки и кон-фе-ты. Осо-бен-но мно-го за-бот при-ло-жил, ко-гда в при-юте, в его быт-ность в Ша-мор-ди-но, слу-чил-ся но-чью по-жар. Отец Ана-то-лий с ико-ной Ка-зан-ской Бо-жи-ей Ма-те-ри при-шёл на ме-сто по-жа-ра, и сво-ей го-ря-чей мо-лит-вой спо-соб-ство-вал пре-кра-ще-нию бед-ствия. Де-ти ино-гда пи-са-ли ему за-бы-тые на ис-по-ве-ди гре-хи, а он от-ве-чал.

Объ-яс-няя од-ной сест-ре при-чи-ну сво-их осо-бен-ных за-бот о де-тях и мо-ло-дых, ста-рец го-во-рил: «Мо-ло-дое де-рев-це нуж-но ока-пы-вать и по-ли-вать, ина-че оно за-сохнет. Так и ду-ша юная, от-стра-нив-шись от род-ных и не ви-дя уте-ше-ния ни-от-ку-да, мо-жет прид-ти в уны-ние. Ко-гда мо-ло-дое де-ре-во по-ли-ва-ют, и оно при-мет-ся и бу-дет рас-ти, то-гда уже не тре-бу-ет-ся ухо-да, и его остав-ля-ют без та-кой за-бот-ли-во-сти, как бы-ло ра-нее».

Ду-хов-ное си-рот-ство

Де-ся-то-го ок-тяб-ря 1891 го-да скон-чал-ся ста-рец Ам-вро-сий. Его кон-чи-на бы-ла неза-ме-ни-мой утра-той для всех, кто его знал, но осо-бен-но для без-за-щит-ной жен-ской об-щи-ны. К это-му вре-ме-ни в ней уже бы-ло бо-лее трёх-сот се-стёр, ос-но-ван при-ют, где жи-ли пять-де-сят де-во-чек, бы-ли ос-но-ва-ны бо-га-дель-ня и боль-ни-ца. На-сто-я-тель-ни-ца ма-туш-ка Ев-фро-си-нья пе-ред са-мой кон-чи-ной стар-ца Ам-вро-сия по-те-ря-ла зре-ние и по-лу-чи-ла от него ка-те-го-ри-че-ское за-пре-ще-ние от-ка-зы-вать-ся от управ-ле-ния оби-те-лью. Кро-ме то-го, епи-ско-пом Ка-луж-ским и Бо-ров-ским Ви-та-ли-ем (Иоси-фо-вым) бы-ли за-пре-ще-ны вся-кие сно-ше-ния меж-ду Оп-ти-ной и Ша-мор-ди-но, в ре-зуль-та-те че-го оси-ро-тев-шая об-щи-на ли-ше-на бы-ла как внеш-ней, так и внут-рен-ней по-мо-щи.

Все эти тя-жё-лые со-бы-тия силь-но от-ра-зи-лись на здо-ро-вье от-ца Ана-то-лия. По-те-ря стар-ца, ли-ше-ние воз-мож-но-сти в са-мые труд-ные и скорб-ные ми-ну-ты уте-шить и под-дер-жать уны-ва-ю-щих ша-мор-дин-ских се-стёр при-чи-ня-ли тя-жё-лую скорбь его лю-бя-ще-му серд-цу. Некреп-кий здо-ро-вьем, на-до-рван-ным и без то-го су-ро-вою мо-на-ше-скою жиз-нью, трид-цать лет стра-дав-ший го-лов-ны-ми бо-ля-ми, отец Ана-то-лий по-сле кон-чи-ны стар-ца Ам-вро-сия стал быст-ро сла-беть и про-жил толь-ко три го-да. За-дум-чи-вый и груст-ный, он тя-же-ло чув-ство-вал своё ду-хов-ное си-рот-ство и сам быст-ро при-бли-жал-ся к за-ка-ту сво-ей жиз-ни.

По-след-ние встре-чи

Пла-мен-ный мо-лит-вен-ник, пре-по-доб-ный Ана-то-лий при сво-ей по-езд-ке в кон-це 1892 го-да в Пе-тер-бург и Крон-штадт встре-тил-ся там со свя-тым пра-вед-ным , ко-то-ро-го весь-ма по-чи-тал. Вме-сте с от-цом Иоан-ном ста-рец Ана-то-лий де-ся-то-го ок-тяб-ря слу-жил в па-мять пре-по-доб-но-го Ам-вро-сия и уте-шил-ся бе-се-дою с от-цом Иоан-ном. Как вспо-ми-нал ста-рец Вар-со-но-фий, ко-гда на-ча-лась ли-тур-гия, отец Иоанн уви-дел, что с ба-тюш-кой Ана-то-ли-ем со-слу-жат два Ан-ге-ла; неиз-вест-но, ви-дел ли их сам ба-тюш-ка Ана-то-лий, но отец Иоанн яс-но ви-дел их...

Через неко-то-рое вре-мя ша-мор-дин-ским сёст-рам раз-ре-ше-но бы-ло вновь поль-зо-вать-ся ду-хов-ным ру-ко-вод-ством оп-тин-ских стар-цев. По-езд-ки от-ца Ана-то-лия в Ша-мор-ди-но воз-об-но-ви-лись и по-преж-не-му слу-жи-ли от-ра-дой и уте-ше-ни-ем для его ду-хов-ных де-тей.

Ко-гда си-лы ста-ли па-дать, отец Ана-то-лий ещё раз по-се-тил Ша-мор-ди-но, го-ря-чо по-мо-лил-ся пе-ред ико-ной Ка-зан-ской Бо-жи-ей Ма-те-ри и на мо-гил-ке ма-те-ри Со-фии. Всё осмот-рел, всех бла-го-сло-вил, всех уте-шил сво-им при-ве-том и лас-кой: то бы-ли для ша-мор-дин-ских на-сель-ниц по-след-ние от-блес-ки гас-ну-щей столь яр-кой и до-ро-гой звез-ды бла-го-че-стия.

Пред-смерт-ная бо-лезнь

Пре-по-доб-ный Ана-то-лий имел необык-но-вен-но ми-ло-сти-вый, со-стра-да-тель-ный ха-рак-тер. Ес-ли он узна-вал о чьем-ни-будь го-ре, то так вол-но-вал-ся, что у него на-чи-на-лась ужас-ная го-лов-ная боль. А по-том на-чи-на-ло бо-леть и серд-це... От-то-го, по сви-де-тель-ству вра-чей, у него и на-ча-лась бо-лезнь серд-ца, отёк лёг-ких. Вра-чи ре-ко-мен-до-ва-ли ему ле-чить-ся, со-ве-то-ва-ли про-гул-ки на све-жем воз-ду-хе. Но но-ги стар-ца ста-ли пух-нуть, пе-ре-ста-ли вхо-дить в обувь. И про-гул-ки при-шлось пре-кра-тить. Тер-пе-ли-во, со сми-ре-ни-ем пе-ре-но-сил ста-рец свою бо-лезнь.

Пят-на-дца-то-го де-каб-ря 1893 го-да он тай-но при-ни-ма-ет схи-му, о чём зна-ли толь-ко его ду-хов-ник, отец Ге-рон-тий, да несколь-ко близ-ких лиц, и ста-но-вит-ся иерос-хи-мо-на-хом.

С это-го вре-ме-ни на-ча-лась его пред-смерт-ная бо-лезнь, од-на-ко в дни па-мя-ти сво-их неза-бвен-ных на-став-ни-ков, стар-цев Ма-ка-рия и Ам-вро-сия, седь-мо-го сен-тяб-ря и де-ся-то-го ок-тяб-ря, си-лы воз-вра-ща-лись на-столь-ко, что он мог ещё слу-жить. В по-след-ние три ме-ся-ца он не вста-вал с крес-ла; стра-да-ния его бы-ли ве-ли-ки, ино-гда с ним де-ла-лась силь-ная ико-та, про-дол-жав-ша-я-ся по три дня. Он ча-сто при-об-щал-ся Свя-тых Хри-сто-вых Тайн, неред-ко к нему при-но-си-ли раз-ные чу-до-твор-ные ико-ны. Во вре-мя бо-лез-ни он был уте-шен те-ле-грам-мой от-ца Иоан-на Крон-штадт-ско-го.

Уте-шал-ся он, ко-гда в дни неду-га ему чи-та-ли свя-тое Еван-ге-лие, осо-бен-но че-тыр-на-дца-тую и пят-на-дца-тую гла-вы Еван-ге-лия от Иоан-на. Свя-то-го апо-сто-ла Иоан-на, Ар-хи-стра-ти-га Ми-ха-и-ла и свя-тую ве-ли-ко-му-че-ни-цу Вар-ва-ру ста-рец осо-бен-но чтил в жиз-ни; их он при-зы-вал ча-сто и в дни неду-га. Из древ-них по-движ-ни-ков в это вре-мя он ча-ще все-го вспо-ми-нал об и . С бла-го-го-ве-ни-ем вспо-ми-нал оп-тин-ских стар-цев: Льва, Ма-ка-рия, Ам-вро-сия, Мо-и-сея и Ан-то-ния, а так-же мать Со-фию и мно-гих дру-гих.

До по-след-них дней

По бла-го-сло-ве-нию епи-ско-па Ка-луж-ско-го и Бо-ров-ско-го Ана-то-лия (Стан-ке-ви-ча) ша-мор-дин-ские сёст-ры уха-жи-ва-ли за стар-цем во вре-мя бо-лез-ни. Од-на-жды сёст-ры, тя-же-ло пе-ре-жи-вав-шие бо-лезнь лю-би-мо-го ба-тюш-ки, ска-за-ли ему: «Вот мы мо-лим-ся о Ва-шем здо-ро-вье, но Гос-подь нас не слы-шит». На это ста-рец от-ве-чал: «Мо-жет ли быть, чтобы солн-це не осве-ща-ло, во-да не осве-жа-ла, огонь не со-гре-вал; а Гос-подь в ты-ся-чу раз свет-лее вся-ко-го солн-ца; Он слы-шит ва-шу мо-лит-ву, но тво-рит угод-ное Ему».

За пол-то-ра ме-ся-ца до смер-ти он бла-го-сло-вил Ша-мор-ди-но ико-ною Зна-ме-ния Бо-жи-ей Ма-те-ри - Пре-чи-стой он вру-чил в сво-их мо-лит-вах юную оби-тель.

Рож-де-ство про-шло груст-но. Ста-рец не под-ни-мал-ся с по-сте-ли. На Кре-ще-ние, уви-дев в ок-но иду-щих в цер-ковь мо-на-хов, он с гру-стью ска-зал: «Вот ча-да Бо-жии идут в храм, а я, греш-ный, си-жу до-ма, ни лю-дям, ни се-бе».

До по-след-них дней, ко-гда толь-ко мог, он не пе-ре-ста-вал уте-шать и на-став-лять сво-их ду-хов-ных чад, а сре-ди них бы-ли и ми-ряне, и ино-че-ству-ю-щие из дру-гих оби-те-лей. Этих по-след-них ста-рец все-гда при-ни-мал ско-ро, и ко-гда ша-мор-дин-ские го-ва-ри-ва-ли ему о том, он от-ве-чал, что они-то и по-до-ждать мо-гут: близ-ко жи-вём, а те - сколь-ко тру-дов пе-ре-нес-ли, чтобы до-брать-ся, да и ча-сто ли в жиз-ни они мо-гут прид-ти?

Го-то-во серд-це мое, Бо-же, го-то-во серд-це мое

Как-то позд-но ве-че-ром он ве-лел по-дать стол, по-ло-жить на него крест, за-жечь све-чи и при-не-сти ка-ди-ло. Ко-гда все бы-ло го-то-во, он за-пел: «Кре-сту Тво-е-му по-кло-ня-ем-ся, Вла-ды-ко...» - и всем ве-лел петь и ка-дить кру-гом; за-тем бла-го-сло-вил вез-де окро-пить бо-го-яв-лен-ской во-дой. Ко-гда все кон-чи-ли и разо-шлись, боль-ной как бы за-дре-мал, скло-нив го-ло-ву. Через несколь-ко ми-нут он вдруг под-нял го-ло-ву и ру-ки, как де-ла-ет слу-жа-щий свя-щен-ник во вре-мя пе-ния Хе-ру-вим-ской, и вос-клик-нул: «О, Тро-и-це!» Взор его был устрем-лен ку-да-то вверх...

Ино-гда крот-ко го-во-рил: «Ни-че-го не име-ет греш-ный Ана-то-лий, раз-ве толь-ко кто воз-дохнет о нем к Бо-гу». В по-не-дель-ник два-дцать чет-вёр-то-го ян-ва-ря ему сде-ла-лось очень пло-хо, он по-чти не от-кры-вал глаз, глу-бо-ко взды-хал, и слыш-но бы-ло, что он непре-стан-но тво-рил Иису-со-ву мо-лит-ву. До са-мой смер-ти не остав-лял он Иису-со-ву мо-лит-ву, то пре-по-да-вая о ней на-став-ле-ния сла-бе-ю-щим го-ло-сом, то шеп-тал её уже неме-ю-щи-ми уста-ми. Ино-гда про-из-но-сил: «Го-то-во серд-це мое, Бо-же, го-то-во серд-це мое».

По-сле две-на-дца-ти ча-сов по-лу-но-чи он с боль-шим бла-го-го-ве-ни-ем при-об-щил-ся и сно-ва впал как бы в за-бы-тье. Кто-то ска-зал ти-хонь-ко, что на-до бы чи-тать от-ход-ную, и уми-ра-ю-щий сам со-тво-рил на-ча-ло: «Бла-го-сло-вен Бог наш...». Ста-ли чи-тать от-ход-ную, ды-ха-ние ста-но-ви-лось все ре-же, на-ко-нец он глу-бо-ко вздох-нул три ра-за и мир-но по-чил о Гос-по-де. Бы-ло это в че-ты-ре ча-са два-дцать ми-нут утра во втор-ник два-дцать пя-то-го ян-ва-ря 1894 го-да, на се-ми-де-ся-том го-ду его жиз-ни.

Мно-гие ду-хов-ные ча-да стар-ца ви-де-ли его по-сле его смер-ти во сне: то уте-ша-ю-щим, то ис-по-ве-да-ю-щим, то вра-чу-ю-щим, и по-сле этих снов чув-ство-ва-ли уте-ше-ние, от-ра-ду, а мно-гие и ис-це-ле-ние от ду-хов-ных и те-лес-ных неду-гов.

В 1996 го-ду пре-по-доб-ный Ана-то-лий стар-ший (Зер-ца-лов) был при-чис-лен к ли-ку мест-но-чти-мых свя-тых Оп-ти-ной пу-сты-ни, а в ав-гу-сте 2000 го-да - Юби-лей-ным Ар-хи-ерей-ским Со-бо-ром Рус-ской Пра-во-слав-ной Церк-ви про-слав-лен для об-ще-цер-ков-но-го по-чи-та-ния. Мо-щи пре-по-доб-но-го Ана-то-лия по-ко-ят-ся во Вла-ди-мир-ском хра-ме Оп-ти-ной пу-сты-ни.

Пре-по-добне от-че Ана-то-лие, мо-ли Бо-га о нас!