Развитие образования в России во второй половине XVIII века шло под влиянием просвещенного абсолютизма Екатерины II, определившего не только рост сети образовательных учреждений, но и приоритет сословного принципа в их комплектовании. Екатерина II внимательно изучала опыт организации образования в ведущих странах Западной Европы и важнейшие педагогические идеи своего времени. За основу брался гуманитарный идеал, зародившийся в эпоху Возрождения: он исходил "из уважения к правам и свободе личности" и устранял "из педагогики все, что носит характер насилия или принуждения" (П.Н. Милюков). С другой стороны, воспитательная концепция Екатерины требовала максимальной изоляции детей от семьи и передачи их в руки учителя. Впрочем, уже в 80-х гг. центр внимания был снова перенесен с воспитания на обучение. За основу были взяты прусская и австрийская системы образования. Предполагалось учредить три типа общеобразовательных школ - малые, средние и главные. В них преподавались общеобразовательные предметы: чтение, письмо, знание цифр, катехизис, священная история, начатки русской грамматики (малая школа). В средней - добавлялись объяснение Евангелия, русская грамматика с орфографическими упражнениями, всеобщая и русская история, краткая география России. В главной - подробный курс географии и истории, математическая география, грамматика с упражнениями по деловому письму, основания геометрии, механики, физики, естественной истории и гражданской архитектуры.

Была внедрена классно-урочная система Коменского, делались попытки использовать наглядность, в старших классах даже рекомендовалось вызывать у учащихся самостоятельную работу мысли. Но в основном дидактика сводилась к заучиванию наизусть текстов из учебника. Отношения учителя с учениками строились в соответствии с взглядами Екатерины: например, были строго запрещены любые наказания.

В 1764 году в Москве, на Солянке был открыт казенный «Воспитательный дом для подкидышей и беспризорных детей» - первое московское специализированное учреждение для детей – сирот. Основную часть своих средств это заведение должно было получать за счет благотворительных сборов. Сама императрица пожертвовала на закладку здания 100 тысяч рублей и выделяла из своих средств 50 тысяч ежегодных поступлений, призвав своих подданных последовать ее примеру. Воспитание происходило по методу известного педагога И.И.Бецкого, стремившегося через закрытые воспитательные учреждения создать «новую породу людей» - образованных и трудолюбивых. Уровень образовательного процесса в Воспитательном доме был высок; учреждение пользовалось популярностью в городе, поэтому неслучайно именно при нем открылись «французские классы» для подготовки будущих гувернанток.

В 1764 году издается указ об основании Воспитательного общества благородных девиц на 200 человек при Смольном женском монастыре в Петербурге – Институт благородных девиц.

Девочек с 4-6 летнего возраста забирали из дома на 15 лет. Образование было в основном гуманитарным, но давались и начала математики и физики, воспитанниц усиленно учили иностранным языкам, музыке, домоводству, рукоделию. Из выпускниц института получались образованные учительницы, жены и фрейлины. В 1765 году в Петербурге была открыта первая в России общественная школа для женщин – Смольный институт. До этого девушки воспитывались в семьях, монастырях или частных пансионах.

В 1779 году на деньги Прокопия Акинфиевича Демидова открыто Московское Коммерческое училище для детей купцов и разночинцев.

В 1786 году был издан Устав о народных училищах, согласно которому в каждом губернском городе учреждались народные училища двух ступеней. Первую ступень представляли «малые училища» с двухгодичным сроком обучения, вторую – «главные», в составе четырех классов. В «малых» училищах преподавались грамота, чтение, арифметика и Закон Божий. «Главные училища предназначались для подготовки педагогических кадров «малых» училищ. Первое «главное» народное училище было открыто в Москве 5 октября 1786 года. Для системы общеобразовательных школ нужно было подготовить учителей. С той целью в 1783 году в Петербурге было открыто Главное народное училище, от которого через три года отделилась учительская семинария - прообраз педагогического института. До конца XVIII века в России не было педагогических учебных заведений. Только в конце века, в 1786 году в губернских городах были учреждены Главные народные училища, в которых готовили учителей для уездных училищ. Екатерининская реформа не была доведена до конца, но, тем не менее, она сыграла значительную роль в развитии российского образования. Школьная реформа1780 – годов была первой попыткой создать государственную систему народного образования. В основу новой школы были положены принципы всесословности и бесплатности обучения. Но для создания системы образования не хватило необходимых средств и, что самое главное, не было еще потребности в образовании у широких слоев населения.

Развитие педагогической мысли в России во второй половине 19 века (Н.А. Корф, Бунаков, Тихомиров)

Наиболее значительное развитие педагогической мысли в России Нового времени пришлось на вторую половину XIX века. Правительство всерьез занялось перестройкой школьной системы. Формируется педагогическая журналистика, создаются научные педагогические общества, педагогические журналы.

В ноябре 1855 года были приняты новые правила поступления и обучения в университетах, где отменялись ограничения числа поступающих в университеты. Однако они не устроили студентов и преподавателей. Студенты настаивали на праве создания независимых корпораций. В 1856 году восстановлен Ученый комитет, который занялся подготовкой новых школьных уставов. На работу комитета повлияла деятельность Н.И.Пирогова, К.Д.Ушинского. В июне 1863 года утвержден новый университетский устав. Университеты получили более широкую автономию, управление университетом передавалось Советам профессоров. Уставом отвергалась классово-сословная дискриминация обучения. Определяющим условием для поступления в гимназии становится имущественное положение. Ученики были обязаны вносить плату за обучение.

От платы освобождались дети малоимущих родителей. В России в конце 1850 гг. возникают воскресные школы, школы для детей из народа, школы на новых педагогических идеях и принципах. Д.А.Толстой министр просвещения с 1866 по 1880 гг. был главой Священного синода. Он урезал автономию университетов, стремясь установить жесткий правительственный контроль над университетами и другими учебными заведениями. Произошли изменения, послужившие толчком к развитию женского образования в Москве, Петербурге, Киеве, Казани. Во второй половине XIX века как в России, так и ряде западных стран, наблюдается интенсивное развитие педагогической мысли.

В России с отменой крепостного права издаются различные законы о бесплатном образовании крестьян и социальных элементов низшего класса. Помимо этого идет развитие правил обучения в школах и университетах, о правах учеников, студентов и преподавателей. Так же принимается ряд законов относительно власти управления учебными заведениями. Ряд усовершенствований в системе образования позволяет нам судить о высокой развитости ведущих педагогов, которые и разрабатывали данные совершенствования.

Н.Ф. Бунаков - педагог, разделявший принципы органической связи школьного дела с народной жизнью, внимания к ученику и доверия к личности и труду народного учителя Характерным, «неоспоримым мотивом жизни современного человека является его национальная особенность: сознавать себя гражданином известной страны и стремиться к пользе своего отечества как к личной выгоде - одно из тех почтенных качеств, которого никто не станет оспаривать. «Школа... должна поддерживать в своих учениках чувство народности», - формулировал ученый, подподчеркивая значимость в воспитании народного чувства преподавания родной природы, отечественной географии, истории, родного языка и литературы. Идеалом возможно воздействовать на души детей, и нет в этом ни плохого, ни неразумного, - считает педагог-просветитель. Ученик и учитель в народной школе. Эти проблемы интересовали Н.Ф. Бунакова. Школа должна уже с первых дней приятия учащихся делаться для них «серьезным», «интересным, занимательным» делом. Ученик не просто трудится, усваивая новый для себя опыт, но трудится самостоятельно. Размышляя о бытии ученика и учителя в школе, Н.Ф. Бунаков приходит к уже отмеченному в отечественной педагогике взгляду народную школу как на нечто целостное и нравственное - живое одновременно. Условием поддержания нравственного «склада школьной жизни» является знание учителем жизни каждого из его учеников. Завершим обращение к наследию Н.Ф. Бунакова его мыслью о ненужности или даже вредности использования в школе «наказаний и наград». Наказания и награды дурно влияют и на ученика, и на учителя. «Возвышенным» и «благотворным» идеалом (отечество, добро, совесть, труд, люди и в этом вся человеческая вселенная) осмысление и развитие детской духовности, воспитание чувства соборности в душе человека (соборности, сберегающей право личности своей волей к Богу вопрошать и отвечать), представление перед детьми жизни как серьезного, самостоятельного духовного действия-подвига (учение как аналог такой жизни), доверие и следование детской душе в ее желании радостно, с интересом всматриваться в созданный Богом мир; бытие школы как живой соборной духовности (учителей и детей), которая следует правилам, но подчиняется только сердцу - учителя и ребенка; взгляд на учителя как живое явление русской культуры (и науки, в частности); осмысление образования ученика через призму абсолютных ценностей - эти идеи привнес в отечественную педагогику Н.Ф. Бунаков.

Система образования в Западной Европе в период Реформации и Контрреформации. Система иезуитского воспитания

В XVI в. в Западной и Центральной Европе развернулось широкое общественное движение Реформации, принявшее форму борьбы против римско-католической церкви. Реформация сформулировала свое понимание природы и путей воспитания человека, которое отличалось от взглядов гуманистов Возрождения и католической ортодоксии. Религиозный антропологизм реформаторских учений шел вразрез светскому гуманизму педагогики Возрождения. В отличие от римско-католической церкви, исповедовавшей истину как неизменное отражение божественного провидения, Реформация предполагала дополнить божественные по своему происхождению истины.

Реформация провозгласила принцип индивидуальности, "самости" человека, несущего личную ответственность перед Богом. Критический и гуманистический настрой Реформации имел важные последствия для школы и педагогики. По сути, Реформация смыкалась с Возрождением в стремлениях переместить в центр воспитания человеческую личность, приобщать к национальной культуре, языку, литературе, поощрять светскую образованность.

В движении Реформации прослеживались умеренные и радикальные течения. Лидер последнего Томас Мюнцер (1490 - 1525) выступал за разрушение старой школы, которая затрудняет доступ народа к просвещению. Основным учебным пособием народной школы объявлялся Катехизис на немецком языке. Перевод Катехизиса был сделан самим Лютером. Воспитание в учебных заведениях элементарного образования происходило в рамках религиозных догматов (римско-католических или протестантских). Клерикализм являлся существенным тормозом в развитии школьного образования.

В школах не было и намека на физическое воспитание. На детей постоянно сыпались удары. Секли всех без исключения. В школах элементарного обучения царило словесное мнемоническое обучение.

Учебных пособий, разработанных специально для детей, фактически не было вплоть до XVI в. Распространение элементарного образования шло медленно и трудно. Элементарное образование можно было получить только в городах. В сельской местности царило невежество. Полное начальное образование было доступно лишь верхушке общества. Значительная часть детей не получала даже начатков образования. Учебные заведения повышенного общего образования XV - первой трети XVII в. генетически так или иначе были связаны с предшествующими городскими и церковными школами.

Борьба за единство веры повысила интерес к школе как аппарату воспитания масс не только в протестантском реформационном движении, но и в пришедшем ему на смену католическом, с конца 50-х годов XVI в. в качестве противостоящей лютеранству силе выступила Контрреформация. Католическая реакция была направлена не только против реформационных религиозных движений, но и против светской гуманистической культуры. Основатель ордена иезуитов, хорошо образованный испанский религиозный деятель, бывший офицер Игнатий Лойола (1491-1556), исходя из уже имеющейся в истории практики, полагал, что успеха в отстаиваемом им деле можно добиться через всеохватывающую просветительскую деятельность. Контрреформация стала создавать в европейских странах общедоступные бесплатные начальные школы. А с целью привлечения к себе господствующих классов она развернула активную деятельность и в направлении средней и высшей школы. Иезуитская система воспитания, завоевав большую популярность, просуществовала довольно длительное время. Многие ее элементы сохранились в школах западных стран и сегодня. Интерес в их системе обучения и воспитания представляли такие методы, как межклассное и внутриклассное соревнование, конкурсы, театрализованные представления, школьное самоуправление и многое другое. То все это сочеталось у иезуитов с изощренной системой лежки и игрой на человеческих страстях, авторитаризмом и формализмом. Развивая фанатическую преданность римско-католической религии, иезуитская система воспитания, несмотря на определенные достижения в области образования, оказалась по сути своей реакционной, уводящей человека от идеала саморазвивающейся творческой личности.

В своем роде только Возрождение стало уникальнейшей из эпох, поднявшей человека на небывалую высоту. По-своему интерпретирующий античный взгляд на развитие и воспитание человека, гуманизм Возрождения оказал значительное влияние на определение типа воспитания в новое время. В рамках одного и того же исторического периода Возрождение и Реформация по-разному определяли взаимоотношение индивида и общества. Если гуманизм проповедовал гармоническое развитие свободной личности, посредством которой он стремился преобразовать общество, что унаследовала от него потом эпоха Просвещения, то в основе Реформации лежал идеал общины, подчиняющей себе личность. И если гуманисты стремились путем воспитания властвовать над умами людей, то реформаторам церкви удалось при помощи воспитания властвовать над самими людьми. К концу XVI в. гуманистическое мировоззрение было почти полностью оттеснено идеологией Реформации и возродилось лишь в эпоху Просвещения.

Боевым органом контрреформации стал Орден иезуитов ("Общество Иисуса"). Этот орден был основан Игнатием Лойолой в 1540 г. Иезуиты в отличие от монахов других орденов жили в миру, нередко являясь политиками, дипломатами, придворными, воспитателями и учителями, врачами.
Борьбу против Реформации в Испании возглавлял сам король Филипп II.

Видным деятелем в области русской государственной педагогики был Федор Иванович Янкович де Мириево (1741 -1814).

При Екатерине II предпринимается попытка развить просвещение для народа. Система народного образования была заимствована из Австрии, а воплощать ее в России был приглашен в 1782 г. Федор Иванович Янкович - серб по происхождению, знавший русский язык. В том же году была создана комиссия но учреждению народных училищ. Янкович перевел на русский язык разные уставы и инструкции учителям, а также перевел, переделал и издал учебники: «Букварь», «Сокращенный катехизис», «Руководство к арифметике », «Священная история», «Руководство к российскому чистописанию » и др. Он проработал в сфере народного образования России более 20 лет.

Главные теоретические положения своих воззрений на образование изложены Янковичем в «Руководстве учителям первого и второго классов народных училищ Российской империи» (1783), составленном под влиянием педагогики Я. А. Коменского. Вкратце они сводятся к следующим рекомендациям: нужно учить учеников совокупно, т.е. вместе всех разом одному и тому же ; для этого их следует разделять на классы ; когда один ученик читает или отвечает, весь класс следит за отвечающим; книги должны быть у всех одинаковы, и дети время от времени читают все вместе вслух.

Совокупное наставление и чтение реформировали школьное обучение. Прежде каждый ученик учился сам по себе, ему задавались особые уроки, учитель особо прослушивал каждого ученика, у каждого была своя учебная книга. Например, в рязанской цифирной школе в 1727 г. 11 учеников учились счислению, 5 - сложению, 1 - вычитанию, 1 - приемам геометрии, 1 - десятичным дробям и т.п.

Были разработаны методы преподавания.

В «Руководстве» пространно говорилось о тех добродетелях, которыми должен обладать учитель: быть миролюбивым и порядочным, терпеливым, прилежным, иметь постоянную бодрость духа и тела; с учащимися поступать справедливо, быть к ним внимательным. Наказания учащихся могут состоять только в лишении приятных вещей, телесные же наказания запрещаются.

В 1786 г. был утвержден Устав народных училищ, согласно которому учреждались два типа народных училищ - главные (5 лет) и малые (2 года). В каждом губернском городе предполагалось открыть главное, в каждом уездном, а также в селах - малые народные училища.

Причины крайне ограниченного применения широко задуманной системы народного просвещения заключались в том, что средств из государственной казны ассигновано не было, государство взяло в свои руки заведование школами, а расходы на школы предоставило населению. Кроме того, не было педагогического персонала - на всю Россию имелась только одна учительская семинария в Санкт-Петербурге, да и ту вскоре признали ненужной и закрыли. Обязанность подготавливать учителей была возложена на главные училища. Когда же появлялись люди с инициативой и развивали кипучую и разнообразную деятельность, такие как II. И. Новиков, их не только не поощряли, но и засаживали в тюрьму как политически неблагонадежных. Духовенство было малообразованным. Например, в 1786 г. в Казанской епархии 380 церковнослужителей едва могли читать, а другие вообще не умели ни читать, ни писать. Но все-таки духовенство представляло собой сравнительно образованный слой.

Наконец, не следует забывать общую коренную причину, затруднявшую проведение всех просветительских реформ того времени, - отсутствие в обществе осознания необходимости образования и школ. Еще слишком много было людей, убежденных, что школа только отвлекает мальчика от прямого практического дела - от прилавка, от сохи, от ремесла, от завода. Например, козловский купец, смотритель местного училища, находил , что все училища вредны и что их полезно повсеместно закрыть. И многие были закрыты, а в те, что остались, набирали учеников насильно. Так, в Тамбове забирали детей в школу с помощью полиции, в Вятке - также «силою власти».

По этим причинам просветительская реформа шла очень вяло. Учителями становились лица, присланные епархиальным начальством из духовных семинаристов.

Вследствие всех этих причин идеи Янковича не были восприняты современниками, его руководствам не следовали, обучение превратилось в механическое выучивание учебника наизусть.

Несмотря на все недостатки и трудности, к концу XVIII в. в развитии школы наметился прогресс. Хоть и с большим трудом, новые начинания стали проникать в школу, о чем красноречиво свидетельствует нижеследующая таблица.

Статистические данные об учебных заведениях России конца XVIII в. 1

Примечание. Речь идет о народных училищах; данные о сословных, ведомственных учебно-воспитательных заведениях в таблицу не внесены.

Вопросы и задания для самоконтроля

• 1. Какие новые тенденции в образовании появились в XVIII в. и каковы причины их возникновения?
• 2. Какие новые типы школ были созданы и каково их предназначение?
• 3. Какую роль выполняли Академия наук и университет, академические гимназии?
• 4. Как способствовала деятельность М. В. Ломоносова развитию образования в России?
• 5. Каковы заслуги в развитии образования И. И. Бецкого?
• 6. Каким было первое сословное (для дворян) учебно-воспитательное заведение - кадетский корпус?
• 7. Как началось развитие женского образования?
• 8. Что было характерно для народной школы?
• 9. Работа по группам: составьте по одной из тем перечень педагогических событий и дат и тест для других групп.

• Кантерев П. Ф. История русской педагогии. С. 255.

Предлагаем вам ознакомиться со статьёй Яна Кусбера "Какие знания нужны дворянину для жизни? Провинциальные и столичные воспитательные дискурсы второй половины XVIII и начала XIX века". Статья рассказывает о предпочтениях столичного и провинциального русского дворянства в области образования во второй половине XVIII века.

Ян Кусбер. Какие знания нужны дворянину для жизни? Провинциальные и столичные воспитательные дискурсы второй половины XVIII и начала XIX века

История российского дворянства долгое время была описанием его отсталости 1 . Ответственные редакторы настоящего сборника ссылаются на Марка Раеффа, более чем четыре десятилетия назад полагавшего, что дворянство Российской империи было не в состоянии образовать сословие, которое определяло бы себя через общие права и групповую идентичность 2 . Можно было бы добавить: не в состоянии, в отличие от дворянских обществ в Западной и Центральной Европе. Безусловно, и в других регионах и государствах Европы дворянское сословие было разнообразным и гетерогенным. Тем не менее история дворянства в Российской империи описывается как история недостатков. Исследования, идущие в русле этой традиции, едва ли принесут новые открытия. «Путь в провинцию» и взгляд на региональные жизненные миры (Lebenswelten) с их значительными различиями в экономической сфере, культурной практике, с этнической чересполосицей при одновременном формировании имперских идентичностей является, несомненно, альтернативой часто используемым интерпретационным клише 3 .

Интерес или иммунитет к образованию?

Взгляд М. Раеффа, представленный в его обзорной работе, не был сфокусирован на «провинции». В свою очередь, понятие «провинция» хотя и связывается с неким образом, но с трудом поддается однозначному определению. Невольно представляется далекая от реальности идиллия, названная Иваном Александровичем Гончаровым Обломовкой, а в романе Бесы Федора Михайловича Достоевского являющаяся местом конфликта, глубокие корни которого Раефф также исследовал в своих работах. Тем не менее мы имеем дело с воображаемой провинцией XIX столетия, образ которой переносится Раеффом на XVIII век. Для XVIII столетия «провинция» является еще более размытым понятием. В период, когда в результате петровских реформ и перенесения столицы из Москвы в Санкт-Петербург утверждались новые ценности и нормы и создавался географически новый центр империи 4 , проблема «провинции» проявилась отчетливее 5 . В конце XVIII века пребывание в Москве для «вельмож» могло уже ассоциироваться с пребыванием в провинции 6 . Однако при помощи модели «центр-периферия» вряд ли можно приблизиться к пониманию феномена провинции, тем более если она рассматривается через призму жизненных миров.

Раефф связывает возникновение так называемой интеллигенции в России с проблемой могущественного государства и пассивного общества. Ее отличительными признаками являлись одновременно образованность и оппозиция государству. В то же время Раефф говорит об определенной дистанцированности дворянства от образования в XVIII веке 7 . Для реализации своих множащихся задач во второй половине столетия государство нуждалось в чиновниках, интегрированных в Табель о рангах. Для их служебного и социального продвижения, а также для квалифицированного выполнения служебных обязанностей требовалось, по мнению Екатерины II и - в правление Александра I - Михаила Михайловича
Сперанского 8 , соответствующее образование. То, что дворянство, и особенно дворянство провинциальное, даже в XIX веке смотрело на это иначе или, вернее, имело собственное представление о том, какие знания ему нужны для службы и какое образование соответствует дворянской жизни, наглядно показала Сюзанна Шаттенберг в своем недавно опубликованном исследовании 9 .

Шаттенберг анализирует автобиографии государственных чиновников первой половины XIX века, ощущавших на фоне Великих реформ свою отсталость и испытывавших потребность поразмышлять над своей служебной карьерой. Исследовательнице удалось создать коллективную биографию, реконструировав самосознание чиновников-дворян: решающую роль для них играют «чувство чести» представителя власти в провинции, шансы продвижения по службе, представления о необходимости образования для исполнения службы. Ключевое значение имел также и поколенческий фактор: чем раньше написаны мемуары, тем отчетливее в них отражается удовлетворение чиновников своей службой. Шаттенберг удалось оживить общество русской провинции тех лет. Надежды и страхи, образ мышления и жизненные миры ее протагонистов становятся осязаемыми.

Здесь следует вернуться к отправной точке - эпохе, названной Раинхартом Козеллеком «переломным временем» (Sattelzeit), порогом эпох, пришедшимся на столетие между 1750 и 1850 годами 10 , - и задаться вопросом о том, как дворянство представляло себе образование во второй половине XVIII века. Какое знание, с его точки зрения, было необходимо и как можно было его приобрести? При этом следует учитывать разницу между выгодой для службы и представлениями дворян о самих себе. Основополагающий интерес государства в XVIII веке, особенно в контексте политики Екатерины II, состоял в привлечении дворянства на службу. Законодательство шло навстречу дворянству, фрагментации которого оно прежде способствовало. С одной стороны, обязательная служба отменялась, а с другой - в Жалованной грамоте дворянству 1785 гола закреплялись и расширялись права и привилегии дворянства.

Тем самым государство пыталось поддержать интерес дворян к добровольной службе, являвшейся для многих из них экономической необходимостью. Все это уже неоднократно становилось предметом исследований и дискуссий. Долгое время в историографии применительно к провинции доминировала характеристика Дитриха Гайера, обозначившего ее формулой «общество как государственное установление» 11 . Исследования, базирующиеся на культурно-исторических концепциях и изучающие как политическую сферу, так и коммуникативные пространства, в рамках которых шел поиск компромиссов, показали не только упрощенность оценки Гайера, но и тщетность поисков локального общества в XVIII веке. Эти поиски концентрировались в сфере дворянских собраний или работе приказов общественного призрения 12 , ограничиваясь до определенной степени описаниями пробелов и недостатков, игравших на руку старой парадигме отсталости. Тем не менее мне кажется уместным в связи с этим сослаться на «особое временное измерение» российской истории 13 .

С другой стороны, не только историки, исследовавшие российское дворянство XVIII века, использовали диахронные и синхронные сравнения, но и сами современники прибегали к ним. Они смотрели на свои жизненные миры и пытались определить, что требовалось от них в изменяющихся условиях и как должна выглядеть дворянская жизнь. При этом они обращали свой взгляд назад, на историю своих семей, на регион, в котором они жили и где находились их поместья. Отправляясь на войну или к императорскому двору, они сравнивали свое прежнее окружение с новыми пространствами, ландшафтами и образом жизни, с которыми они знакомились в новых обстоятельствах. Однако даже только понаслышке зная о дворянской жизни в Санкт-Петербурге или Москве, они сравнивали сведения - слухи, приказы, манифесты, - чтобы интегрировать их в свою повседневность. Ориентируясь на теоретические положения культурной истории, подчеркивающей, что коммуникация есть процесс поиска компромисса и форма репрезентации, этот процесс можно отнести к основополагающим константам человеческой деятельности.

Диалог самодержавия и дворянства о пользах и нуждах образования

Историографы уже неоднократно обращались к проблемам устойчивости традиций в дворянском образе жизни на протяжении XVIII века. Вызов государства этим традициям и необходимость как-то реагировать на него, возникшая у провинциального дворянства, стали очевидны самое позднее с созывом екатерининской Уложенной комиссии. Теперь, в отличие от петровских времен, дворян собрали и выслушали. Тот «диалог», в который вступила императрица 14 , велся ею отнюдь не в одностороннем порядке, и историки должны с интересом относиться к способам репрезентации дворянского самосознания, представленным в его ходе. То же относится и к дискурсам дворянского образования, которые практически одновременно формулировались императрицей и близкими к императорскому двору столичными дворянами 15 .

Тем не менее если задаться вопросом, какое место занимали образование и обучение в размышлениях провинциального дворянства во второй половине XVIII века о том, как должно выглядеть личное образование дворянина, то в первом приближении ответ можно найти в наказах, полученных депутатами Комиссии о составлении проекта нового Уложения. Наказы местных элит являлись реакцией на Большой наказ Екатерины II, и вопрос об образовании, по сравнению с другими тематическими комплексами, не являлся в них центральным.

Едва ли можно определить, в какой мере избранные депутаты были знакомы с Большим наказом Екатерины II и кто вообще в Российской империи имел о нем представление. Хотя в 1767 году императрица предписала направить ее Большой наказ во все губернии и громко зачитывать по определенным дням 16 (процедура, практиковавшаяся и для других указов), нам ничего не известно на сегодняшний момент об исполнении этого предписания в провинции. Тем не менее можно утверждать, что определенная рецепция имела место: посланные в Комиссию депутаты получали от своих избирателей наказы, в которых были сформулированы опасения, жалобы и пожелания. В некоторых из наказов содержались прямые отсылки к тем или иным разделам из Наказа императрицы.

В целом в распоряжении депутатов Комиссии имелось более 1600 наказов - и это только те, о которых нам известно. Полного критического издания наказов не существует. Вопросы образования вплотную рассматривались примерно в 80 наказах, что указывает на низкую значимость данной тематики по сравнению с другими проблемами. Не удивительно, учитывая численное превосходство дворян в Комиссии, что тема воспитания и образования фигурировала прежде всего в наказах дворянских депутатов. Всего в Комиссию были избраны 223 представителя дворянства, за ними следовали 168 представителей купеческого сословия, 42 представителя однодворцев, 20 представителей государственных крестьян - двум последним группам было дано право представлять более чем 90 процентов населения Российской империи, относящегося к аграрному сектору экономики (исключая крепостных крестьян). В Комиссию вошли также 42 депутата от инородцев - нерусских народов Поволжья и Сибири, 35 представителей от казаков и 29 представителей от центральных государственных учреждений. Кроме того, бросается в глаза, что в Комиссии участвовали 35 представителей от многочисленной группы разночинцев. Духовенство было представлено всего двумя епископами, являвшимися членами Синода 17 .

Наряду с самой Комиссией, удостоенной серьезного внимания в литературе, депутатские наказы часто рассматривались в историографии как источники по социальной истории и истории культуры Российской империи. Центральными темами этих исследований были прежде всего вопросы о роли дворянства и горожан в экономике и государственном управлении, а также отношения между землевладельцами и крестьянами, рассматривавшиеся преимущественно ретроспективно в связи с отменой крепостного права в 1861 году 18 . Императрица практически полностью исключила проблемы крепостного права из Большого наказа, обозначив таким образом нежелательность обсуждения этой темы в рамках Комиссии. Однако депутаты постоянно обращались к ней в своих дискуссиях. На фоне других тем, считавшихся достойными исследования, вопрос об образовании до сих пор был затронут лишь в статье Майи Дмитриевны Курмачевой 19 . Следуя традиции советской историографии, автор полагает, в частности, что дворянство как реакционный господствующий класс стремилось блокировать обсуждение вопроса о доступе к образованию в угоду своим сословным привилегиям.

Депутаты порой получали по нескольку наказов. Однако уже состав депутатов отчетливо показывает, что число дворянских наказов значительно превосходило число наказов от посадских, несмотря на региональные различия в депутатском корпусе.

Несмотря на редкие обращения к вопросу о нехватке образовательных учреждений, тема образования обсуждалась в других контекстах. 25 наказов для дворянских депутатов содержат указания на то, что некоторые дворяне не могли даже подписать сам наказ, поскольку не умели ни читать, ни писать 20 . Еще большим было, вероятно, число тех, за кого расписывались уполномоченные, или же так называемых функциональных безграмотных, то есть тех, кто мог писать только свое имя 21 . При этом в наказах дворянства значение образования, обучения и воспитания не ставилось под сомнение, напротив, признавались их необходимость и обоснованность. Однако мнения расходились в вопросе о формах будущих образовательных учреждений и о содержании образования. В наказах псковского дворянства выражался оптимизм в отношении образования, не уступавший в своем пафосе проектам просветителей и Ивана Ивановича Бецкого, составившего для Екатерины самые передовые для той эпохи планы обучения и воспитания, тогда же опубликованные и доступные для современников 22 . Псковское дворянство выражало желание учредить в каждом городе гимназии на иждивении самих дворян. В таком учреждении дворянские дети получали бы, несмотря на все расходы, обучение, которое стимулировало бы их к дальнейшей военной или гражданской службе в качестве «добрых и просвещенных людей». В результате «знание развилось бы в России за очень короткое время» 23 и компенсировало бы ее отсталость в области образования. Требование псковских дворян открыть именно гимназии в качестве средних школ можно объяснить близостью к прибалтийским провинциям, которые, хотя и принадлежали Российской империи после Ништадтского мира (1721), имели иные образовательные традиции. Здесь во всех больших городах уже существовали гимназии, поэтому прибалтийские депутаты, например лифляндские дворяне, настаивали на открытии новых 24 .

В целом можно с уверенностью утверждать, что идеалом для подражания в глазах дворян был кадетский корпус в Санкт-Петербурге 25 . То, о чем прежде свидетельствовали повышенный спрос и увеличение числа воспитанников-кадетов (также по сравнению с другими корпусами), теперь было высказано открыто. Так, например, московское дворянство, наставляя своего депутата Петра Ивановича Панина, сообщало о своем желании иметь не только кадетский корпус, как в Санкт-Петербурге, но и закрытое государственное образовательное заведение для молодых дворянок 26 по примеру Смольного института. Этот наказ оставался, однако, единственным в своем роде. Если проследить, как территориально распределялись дворянские наказы, в которых образование упоминалось в том или ином контексте, то окажется, что среди них преобладали Московская и малороссийские губернии 27 . В своих наказах дворяне этих регионов приводили общие, согласующиеся с государственными интересами, аргументы, а также апеллировали к местным традициям. В наказе из Сум подчеркивалось, что создание образовательных учреждений не только для дворянских детей, но также для детей из других сословий принесло бы пользу отечеству: невежество, нравственное растление, суеверие и схизмы (!) - все эти опасные для людей явления исчезли бы 28 . Воспитание на благо государства в целом и для пользы каждого отдельного человека переплеталось в единое целое. Упоминавшаяся в наказе схизма, означавшая, по всей вероятности, конфессиональную чересполосицу в украинских областях, осталась без пояснений. Просвещенческая риторика сопровождалась осуждением отрицательных качеств необразованного человека. Составители наказа из Ахтырки требовали, чтобы харьковская коллегия, перенявшая иезуитско-латинскую образовательную традицию Киевской академии, обучала бы не только детей местного дворянства, но и расширяла бы учебные дисциплины за счет гражданских и военных предметов 29 . В наказах из украинских областей выражалось не только желание иметь местные школы для дворян, не располагавших средствами на дорогое частное или государственное образование 30 , но и требование открыть университет. Дворянство Нежина и Батурина предлагало учредить университет именно в том регионе, где Кирилл Григорьевич Разумовский и Григорий Николаевич Теплов уже планировали его открытие 31 . Необходимость высшего образования обосновывалась потребностью применять достижения науки в государственном управлении. Выражаясь современным языком, дворяне Нежина и Батурина выводили свою аргументацию из плодотворного соединения науки и преподавания. К тому же они использовали ключевые понятия образовательного дискурса: необходимость улучшения морали и разъяснения подрастающему поколению, что без просвещения не может быть смелого солдата, мудрого государственного чиновника, справедливого судьи и осмотрительного главы семейства 32 .

Однозначным в наказах дворян было требование учредить эксклюзивные дворянские учебные заведения не только в форме корпусов, но и в форме местных школ, которые, как указывалось в наказе калужского дворянства, следовало бы подчинить дворянским судам 33 . Финансирование образования предлагалось как за счет собственных средств, так и за счет государства 34 . Содержание предлагавшихся образовательных программ зависело от представлений составителей наказов. В тех случаях, когда авторы руководствовались идеалами всеобщего образования, как это видно, например, в некоторых наказах от Московской губернии или Украины, предпочтение (если образовательный канон вообще расписывался) отдавалось учебной программе, приближенной к программе кадетского корпуса и дававшей возможность обучения в нем в дальнейшем. Речь шла о языках, арифметике, географии и геометрии, а также о фехтовании и танцах 35 . Другие наказы предусматривали предметы, необходимые для посещения университета или для учебы за границей 36 . Нередко высказывались предложения, согласно которым усвоенные знания должны были обеспечить немедленное поступление на службу как минимум в офицерском чине. Подобные предложения принимали во внимание уже действовавшие к этому времени учебные заведения. Однако здесь образование, предназначенное, по мысли , для продвижения вверх по социальной лестнице 37 , обретало, в силу сословной эксклюзивности предлагавшихся учебных заведений, функцию социального барьера, защищавшего благородное сословие от «выскочек».

Неоднородность представлений проявлялась в вопросе о том, какие группы населения вообще могли, по мнению дворянства, получать доступ к образованию. В наказах серпуховского дворянства речь шла о школах как для дворянства, так и для приказных и купеческих детей, которые должны были обучаться по крайней мере арифметике, геометрии, немецкому и французскому языкам 38 . Упоминавшиеся выше сумские дворяне высказывались за создание отдельных образовательных учреждений для детей недворянского происхождения, по аналогии с уже существовавшими в других городах школами. Специально упоминались образовательные учреждения Московского университета 39 , что свидетельствует о признании университета и его гимназии как образовательных институций для детей недворянского происхождения.

Убежденные сторонники учреждения крестьянских школ в рядах дворянства Дмитровского уезда. В их наказе говорилось о том, что необходимо убедить помещиков финансировать одного преподавателя на каждые 100 дворов, чтобы обучать крестьянских детей чтению, письму и счету, из чего сами землевладельцы извлекали бы в конечном счете пользу - в том числе в плане социального дисциплинирования 40 . Вопрос о социальной принадлежности учителей специально не обсуждался. Очевидно, что в их роли представлялось духовенство, о чем недвусмысленно было упомянуто в наказе ямбургского дворянства Санкт-Петербургской губернии: в нем предлагалось устраивать школы для крестьянских детей при церквях 41 . Отмечу, что учреждение таких школ на добровольной основе планировалось уже в Духовном регламенте Петра I 1721 года. Подобные предложения содержались и в наказах крапивенских и псковских дворян, обращавших в то же время внимание на то, что у представителей духовенства нет предпосылок к тому, чтобы давать хорошее образование. Прежде чем священнослужители станут обучать крестьянских детей элементарным знаниям, им следовало бы превратиться в хороших учителей 42 . Этот «моментальный снимок» показывает, что в большинстве случаев провинциальное дворянство было заинтересовано в эксклюзивных сословных учебных учреждениях.

Если принять во внимание количество дворянских наказов, в которых вопрос образования (для собственной или других социальных групп) вообще не поднимался и где не фигурировали даже общие представления о школьной системе, то становится очевидным, что правительство получило от дворян специфические соображения и пожелания для своей законотворческой деятельности, но среди них не было каких-либо новаторских идей.

Безусловно, это было связано с тем, что в начале правления Екатерины II образование и воспитательные идеалы как особые темы были представлены в провинциальных дискурсах в меньшей степени, нежели в столичных. В столицах уже возникли инициативы, ставшие результатом рецепции просвещенческих идеалов и имевшие целью преодоление сословных барьеров в образовании. План И.И. Бецкого, предусматривавший воспитание «детей обоего пола», был амбициозным и утопическим по своим целевым установкам 43 . Практически он оказался нереализуем, как показал опыт руководимых им учреждений социального обеспечения и образования. Можно предположить, что, приглашая провинциальное дворянство к участию в работе Комиссии, Екатерина установила слишком высокую планку. Терминология, как показали работы Ингрид Ширле 44 и других, была во многом новой, а вместе с ней (пусть даже и не во всех случаях) новым было и содержание. В этом отношении работа Комиссии означала также поиск взаимопонимания относительно того, кто, о чем и в какой связи говорит. Таким образом, в диалоге между императрицей и дворянским обществом присутствовали элементы непонимания и недоразумения. Однако в кратко представленных выше голосах дворянства совершенно четко виден момент установления различий. Стремление дворян социально отмежеваться от других сословий империи было важно для самовосприятия дворян 45 независимо оттого, предполагалось ли при этом распространение привилегии образования на другие социальные группы в империи или нет. Следовательно, Екатерина II как законодательница должна была знать о предубеждениях дворян относительно светской системы образования, построенной на всесословном принципе.

Интерес к образованию и формы обучения в провинции

Индикатором интереса дворянства к той области знаний и эрудиции, которая была предусмотрена для него государством, была поддержка высшим сословием учреждавшихся школ. В рамках губернской реформы 1775 года приказам общественного призрения был выделен стартовый капитал в 15 000 рублей, доходы с которого должны были поступать на строительство и содержание школ Историк Джэнет Хартли, исследовав деятельность приказа общественного призрения Выборгской губернии, установила, что выделенные ему финансовые средства зачастую использовались для «стимулирования развития местной экономики» и, как следствие, только косвенно инвестировались в содержание школ и других учреждений общественного призрения, вопреки предусмотренной губернской реформой системе финансирования 46 .

Исключение с самого начала представлял столичный Санкт-Петербург с его функцией «экспериментальной лаборатории». Здесь Екатерина лично способствовала успеху в деле организации школ, предоставив в распоряжение государственных светских школ часть доходов, получаемых от портовых пошлин 47 . Этот пример являлся парадигматическим в том смысле, что финансирование малых народных училищ все чаще переносилось на отдельные города и их общества. Как от дум, так и от органов городского самоуправления, купеческих гильдий или местных дворян можно было ожидать участия, поскольку малые народные училища находились непосредственно на местах, а не в удаленном на несколько сот километров губернском городе. Напротив, финансирование главных народных училищ осуществлялось в первую очередь за счет приказов общественного призрения 48 . Эти модели финансирования выглядели по-разному, в зависимости от экономического потенциала соответствующих общественных групп и величины школ 49 . В Тверской губернии, например, благодаря богатому приказу общественного призрения и относительно состоятельному дворянству главное народное училище с его небольшим числом учеников не испытывало финансовых нужд. В 1800-1801 годах дворянство и купечество города Твери собрали 27 398 рублей в пользу государственных светских школ. Объем собранных сумм превосходил почти вдвое поступления от тверского приказа общественного призрения (15 000 рублей) в указанный период 50 . По уставу училища в его бюджете предусматривалось выделение 1500 рублей на жалованье, материал и текущие расходы для главного народного училища, 210 рублей - для одноклассного народного училища и 500 рублей - для двухклассного. В 1801 году в Тверской губернии существовали одно главное народное училище и 12 одноклассных народных училищ, на содержание которых требовалось, таким образом, 4020 рублей в год. Соответственно, даже из выделявшихся приказом денежных сумм могли проводиться необходимые ремонтные работы. Разумеется, дворянство и купечество не везде обнаруживало подобную щедрость. В Екатеринославской губернии (Новороссия) в 1791 году приказ общественного призрения обратился к местным элитам с призывом пожертвовать на учреждение школ. В то время как дворянству Полтавы удалось собрать 11 000 рублей, в городах Елизаветграде и Екатеринославе результат был отрицательным. Дворянство этих городов ссылалось на невозможность оказать финансовое содействие, обосновывая свой отказ экономическим ущербом, нанесенным ему войной с Османской империей 51 . По инициативе приказа общественного призрения Вятки было собрано пожертвований в размере 3000 рублей на покупку дома для главного народного училища. Спустя год удалось собрать всего лишь две трети необходимых средств, в связи с чем губернатор принял решение о введении особого налога в размере 2 копеек за каждую ревизскую душу мужского пола. Однако несмотря на эти дополнительные меры, в 1794 году вятский приказ опубликовал повторное обращение к дворянству, призывавшее к пожертвованиям на поддержку школ 52 . Как правило, пожертвования поступали от отдельных лиц 53 .

Исключение составило дворянское собрание Казанской губернии, принявшее на себя добровольное обязательство - всем землевладельцам пожертвовать по 10 копеек за каждую душу мужского пола из крепостных крестьян в пользу губернских школ. В результате этой акции было собрано почти 3000 рублей 54 .

Другим, гораздо более значимым индикатором по сравнению с финансовой поддержкой школ являлось фактическое посещение учебных заведений дворянскими детьми. Финансирование школ дворянством могло напрямую зависеть от ожиданий Екатерины, четко обозначенных императрицей и доведенных до сведения дворян. Тем не менее для личной карьеры или для самоощущения решающим фактором являлась готовность дворянства обучать свое подрастающее поколение в сословно смешанных школах. До определенной степени это давало возможность дворянству оказывать сопротивление в распространенной в провинциях Российской империи форме - не соблюдать указы и действовать вопреки ожиданиям императрицы. Так, например, дворянские юноши, не говоря уже о девушках, редко встречались в школах, учрежденных Екатериной II после 1786 года как в столицах - Москве и Санкт-Петербурге, - так и в провинции 55 . Их доля в период существования этих школ даже уменьшилась и оставалась низкой вплоть до очередных реформ при Александре I, в то время как число детей купеческого сословия, духовенства и других увеличивалось. Лишь определенная (небольшая) часть имперского общества рассматривала эти школы как возможность для продвижения по социальной лестнице. Провинциальное дворянство едва ли могло сопротивляться созданию подобных школ и нередко выступало в качестве их спонсоров 56 . Однако дворяне не считали эти школы подобающим местом для воспитания собственных детей.

Издавая в 1786 году Устав народных училищ 57 , Екатерина собственноручно внесла в него дополнение, подчеркивавшее цели этого положения - всеобщее образование и всесословное обучение. В выработанный Комиссией предварительный проект императрица внесла принципиальное изменение, касавшееся обучения иностранным языкам. Согласно поправке, французский язык был отнесен к сфере домашнего воспитания, поскольку Екатерина не считала его обязательным для государственной службы. Если дворяне непременно желали, чтобы их дети овладели французским языком, то они должны были оплачивать обучение из своего кармана.

К государственным интересам, в отличие от французского языка, императрица относила учет этнической специфики ее многонациональной империи: в Киевской, Азовской и Новороссийской губерниях должен был преподаваться греческий язык, в Иркутской губернии - китайский, а на территориях, где проживали мусульмане, - арабский и татарский языки 58 . Школы, учрежденные по Уставу 1786 года, если не учитывать их социально-дисциплинирующего аспекта, явно не были школами для дворян.

Дворянство, в свою очередь, нуждалось в знаниях, которые способствовали бы продвижению по службе в провинции или, что было бы еще лучше, в больших городах. Оно нуждалось также и в знаниях, подобающих его статусу и отличающих его как таковое. Эти навыки межличностного общения, необходимые для дворянского образа жизни, в течение XVIII века приобретали новые формы. Процессы второй половины XVIII века, в ходе которых в столицах менялись придворные обычаи и происходила полная переориентация на французскую модель, наблюдались и в провинции. Однако некоторым критикам устаревшие обычаи предков казались более подобающими, нежели образ жизни столичного дворянства. Пожалуй, самым известным обличителем «поврежденных нравов» был Михаил Михайлович Щербатов 59 . Однако и в произведениях таких активных на литературном поприще государственных деятелей, как Гаврила Романович Державин, можно уловить изменения в жизненном мире дворянства - со всеми присущими элементами инерции и адаптации 60 . Жизнь «светского общества» - петербургских вельмож или семейств из правящего класса (rulingfamilies) 61 - находила отклик в провинции, ее пытались копировать - хотя бы частично - или же отвергать.

Не только простые соображения пользы для службы были определяющими для дворянства в вопросе об образовании. В своем специфическом образе жизни провинциальное дворянство ориентировалось, с одной стороны, на Санкт-Петербург, а с другой - на особое региональное и локальное самосознание. Отдельные аспекты этой амбивалентности также отразились на работе Комиссии.

Однако где дворянин мог получить образование, которое представлялось ему сообразным его статусу и духу времени? Здесь следует назвать прежде всего домашнее воспитание 62 . Для провинциального дворянина наем домашнего учителя часто являлся единственной возможностью дать детям современное образование. Андрей Тимофеевич Болотов наглядно описал это в своих воспоминаниях 63 . Удаленность от столицы, равно как и состоятельность семейства, сказывались на качестве образования и компетентности домашнего учителя. Болотов показывает, что в середине XVIII века состояния его отца было достаточно, чтобы нанять домашнего учителя 64 . Как юноши, так и девушки в равной степени обучались французскому языку, а в некоторых случаях - немецкому или английскому 65 . Однако такие предметы, как география и история, преподавались преимущественно юношам. Даже если в Петербурге посмеивались над тем, что претенденты на место домашнего учителя часто не имели необходимой квалификации, система домашнего образования не обходилась без этой группы, насчитывавшей предположительно несколько тысяч человек. Историки только приближаются к изучению этой специфической формы образования, распространенной среди провинциального дворянства, которое безусловно стремилось использовать обретенные знания в своем поместном быту. Примером таких исследований может служить монография Ольги Юрьевны Солодянкиной 66 . Если, однако, мы хотим понять, какое знание считалось необходимым, то наставления для домашних учителей 67 , которые переводились или составлялись во второй половине XVIII столетия по немецким или французским образцам, здесь мало чем могут помочь. Гораздо более важными и информативными источниками являются письменные договоры, заключавшиеся с домашними учителями. В известных мне примерах таких договоров фиксировался учебный материал, признававшийся обязательным для изучения 68 .

Наряду с упомянутыми уже иностранными языками могли преподаваться не только мифология, история, естествознание, но и военная наука. В редких случаях в больших семьях встречаются учителя танцев и фехтования. Кроме того, практически повсеместно преподавалось «нравоучение» - уроки хороших манер. В конце XVIII века распространяется также дешевый вариант этого вида образования: как юноши, так и девушки отдавались на несколько лет в пансионы, которые представлялись лучшей альтернативой светскому государственному школьному образованию 69 . Училищная комиссия Екатерины осознавала эту проблему и стремилась регулировать как качество, так и содержание образования, проводя время от времени инспекции школ и закрывая те или иные неудовлетворительно функционирующие учреждения, во главе которых стояли, как правило, иностранцы 70 . Для домашних учителей в качестве условия преподавательской деятельности предусматривались государственные экзамены в Московском университете или Петербургской академии. Однако лишь немногие из числа домашних учителей имели соответствующий аттестат.

Только в начальный период екатерининской школьной реформы - в сентябре 1784 года - училищная комиссия приняла решение о систематических ревизиях всех частных учебных учреждений в Москве и Санкт-Петербурге в целях предотвращения их бесконтрольного роста 71 . Предпринятая в этом же году в Санкт-Петербурге ревизия 23 пансионов с 720 учащимися (501 мужского и 219 женского пола) и 17 частных школ с 159 учащимися обнаружила серьезные недостатки в условиях размещения воспитанников и качестве преподавания. Как следствие, все школы и пансионы (в отдельных случаях, правда, только временно) были закрыты 72 . Год спустя была проведена ревизия всех частных образовательных пансионов в Москве. Хотя созданная с этой целью комиссия рекомендовала сначала приостановить деятельность всех русскоязычных частных пансионов и школ, был закрыт только французский школьный пансион 73 . Более жесткие действия в Санкт-Петербурге объясняются, с одной стороны, статусом метрополии, учебные заведения которой служили образцом для провинции, а с другой стороны, явно ограниченным влиянием комиссии на реализацию образовательных программ в провинции 74 .

Подводя итог сказанному, отметим, что этот образовательный сектор ввиду недолговечности пансионов и редких проверок не поддавался государственному контролю. Можно было бы предположить, что дворянские дети получали именно то образование, которое для них предусматривали их родители. Однако и к этому предположению следует относиться с осторожностью. Родители, как и государственные инспекторы, очень редко интересовались качеством образования. Дети «исчезали», как правило, на несколько лет в пансионе в губернских городах, и об их успехах в образовании было мало что известно.

Предпосылкой для успешной карьеры на службе была грамотность. Где, однако, она приобреталась, предоставлялось решать дворянину самостоятельно. Екатерининские государственные школы с их стандартизованными учебными программами оставались непривлекательными. Всесословные школы превратились в школы без дворян, тогда как дворяне предпочитали обучать свое подрастающее поколение неформально. Что же касается женского образования, то екатерининской концепции - дать общеобразовательные навыки детям обоих полов - не суждено было воплотиться в жизнь. Дворянство - и здесь можно сослаться на пример Смольного института благородных девиц, служившего образцом для провинции, - предпочитало обучать будущих жен и матерей словесности и рукоделию 75 .

Многообещающими в карьерном плане и охотно посещаемыми были кадетские корпуса 76 . Их учреждение предусматривалось также и в провинции, что повышало шансы подрастающего поколения из менее богатых дворянских родов на получение образования. За Сухопутным шляхетским кадетским корпусом (учрежденным в 1732 году), а также открытыми в эпоху Елизаветы Петровны Морским шляхетским корпусом (1752, с 1762 года - Морским кадетским корпусом) и Пажеским корпусом (1759) последовало основание дополнительных кадетских корпусов в губернских городах в конце XVIII - начале XIX века 77 . О степени популярности этих заведений даже в начале царствования Александра I говорит, в частности, история учреждения Харьковского университета: Василию Назаровичу Каразину удалось добиться от харьковского дворянства пожертвований на новый университет в размере 100 000 рублей под предлогом учреждения в Харькове кадетского корпуса 78 . Корпуса, несмотря на царившую в них суровую атмосферу, считались в среде дворян подходящим местом для получения подобающего образования 79 . В свою очередь, выпускники корпусов во многом способствовали распространению французской «дворянской модели»: если в 1732 году и несколькими годами позже из первых 245 русских воспитанников кадетского корпуса 237 изучали немецкий и 51 - французский языки, то уже в скором времени это соотношение стало прямо противоположным 80 .

Реконструкция исторических жизненных миров провинциального дворянства в Российской империи XVIII века остается трудным предприятием, успех которого может быть обеспечен только с помощью микроисторических исследований. В дальнейшем изучении нуждается проблема воздействия образования на развитие индивидуализма в среде провинциального дворянства на рубеже XVIII и XIX веков 81 . Ответ на вопрос, какое образование считалось подобающим с точки зрения дворянства, стремившегося позиционировать себя в имперском пространстве XVIII века, зависит от различных контекстов. Если дворянин-землевладелец искал достойного положения для себя и своей семьи в рамках уездного дворянского собрания, то его ответ безусловно отличался бы от тех, что дали бы вращавшиеся в губернском городе или стремившиеся попасть на службу в Санкт-Петербург дворяне. Все они ориентировались по ситуации и выбирали образовательные модели с учетом достоинства, пользы, групповых социальных норм и требований государства, следуя при этом логике субъективной рациональности. Последняя безусловно не совпадала с рациональностью просветителей, во главе которых в России стояла Екатерина II. В свою очередь, адаптация «западных» моделей дворянской жизни и дворянского образования не являлась прямолинейным и равномерным процессом на уровне всей империи 82 . Тем не менее вплоть до начала XIX века все это имело немалое значение для устойчивости и дальнейшего развития образовательных традиций дворянства. В заключение выражу надежду, что мой краткий обзор дворянских представлений о моделях и значении образования в XVIII веке послужит импульсом для дальнейших исследований в этих областях.

Перевод Нателы Копалиани-Шмунк

1 См., например, социально-исторически ориентированный обзор Манфреда Хильдермайера: Hildermeier М. Der russische Adel von 1700 bis 1917 // Wehler H.-U. (Hrsg.) Europäischer Adel 1750-1950. Göttingen, 1990. S. 166-216.
2 См. вступительную статью в настоящем сборнике.
3 Gerasimov I., Kusber J., Glebov S., Mogilner M., Semyonov A. New Imperial History and the Challenges of Empire // Gerasimov I., Kusber J., Semyonov A (Ed.)
Empire Speaks out? Languages of Rationalization and Self-Description in the Russian Empire. Leiden, 2009. P. 3-32; Vierhaus R. Die Rekonstruktion historischer Lebenswelten. Probleme moderner Kulturgeschichtsschreibung // Lehmann H (Hrsg.) Wege zu einer neuen Kulturgeschichte. Göttingen, 1995. S. 7-25.
4 Raeff M. Transfiguration and Modernization: The Paradoxes of Social Disciplining, Paedagogical Leadership, and the Enlightenment in I8th Century Russia// Bödeker H.E. (Hrsg.) Alteuropa, Ancien regime und frühe Neuzeit. Probleme und Methoden der Forschung. Stuttgart, 1991. S. 99-116.
5 Hughes L. Russian Culture in the Eighteenth Century // Lieven D. (Ed.) The Cambridge History of Russia Vol. 2: Imperial Russia Cambridge, 2006. P. 67-91 здесь p. 88-90.
6 Lotman J. Rußlands Adel. Eine Kulturgeschichte von Peter I. bis Nikolaus I- Köln, 1997.
7 Raeff M. The Origins of the Russian Intelligentsia The Eighteenth Century Nobility. New Haven (Conn.), 1966.
8 Сперанский М.М. Проекты и записки. М., 1961. С. 274-279; Gooding J. The Liberalism of Michael Speransky // SEER. l. 64. 1986. P. 401-424.
9 Schattenberg S. Die korrupte Provinz? Russische Beamte im 19. Jahrhundert. rankfurt a. M., 2008.
10 Koselleck R. Einleitung // Brunner O., Conze W., Koselleck R. (Hrsg.) Geschichtliche Grundbegriffe. Bd. 1. Stuttgart, 1972. S. 15.
11 Geyer D. Gesellschaft als staatliche Veranstaltung. Bemerkungen zur Sozialgeschichte der russischen Staatsverwaltung im 18. Jahrhundert // Jahrbücher für Geschichte Osteuropas. Bd. 14. 1966. S. 21-50.
12 Например: Hartley J. The Boards of Social Welfare and the Financing ol Catherine II"s State Schools // SEER. Vol. 67. 1989. P. 211-227; Eadem. Katharinas Reformen der Lokalverwaltung - die Schaffung städtischer Gesellschaft in der Provinz? // Scharf C. (Hrsg.) Katharina II., Rußland und Europa Beiträge zur internationalen Forschung. Mainz, 2001. S. 457-477.
13 Schmidt Chr. Russische Geschichte, 1547-1917. München, 2003. S. 2.
14 Изабель де Мадариага говорит в своей фундаментальной монографии о Екатерине II об «общенациональном диалоге» - см.: Madariaga I. de. Russia in the Age of Catherine the Great. New Haven (Conn.), 1981. P. 137 (русский перевод: Мадариага И. de. Россия в эпоху Екатерины Великой. М., 2002. С. 229). 8 свою очередь, Цинтия Виттекер, говоря об элитах, использует в заголовке Своей новой книги более осторожное выражение «политический диалог»: Whittaker С. Russian Monarchy: Eighteenth-Century Rulers and Writers in Political dialogue. DeKalb (III.), 2003. О Екатерине II см.: Ibid. P. 99-118.
15 Ср. об этом: Марасинова E.H. Психология элиты российского дворянства 2°следней трети XVIII века (по материалам переписки). М., 1999; Kissel W.St. Europäische Bildung und aristokratische Distinktion: Zum Habitus des russischen Hochadels im 18. Jahrhundert // Lehmann-Carli G., Schippan M., Scholz В.. Brohm S. (Hrsg.) Russische Aufklärungs-Rezeption im Kontext offizieller Bildungskonzepte (1700-1825). Berlin, 2001. S. 365-383.
16 Чечулин Н.Д. (Ред.) Наказ императрицы Екатерины II, данный Комиссии о сочинении проекта нового уложения. М., 1907. С. CXLV1I.
17 Подробнее о сословно-правовом составе и экономическом положении депутатов см.: Белявский М.Т. Крестьянский вопрос в России накануне восстания Е.И. Пугачева (формирование антикрепостнической мысли). М., I С. 72-85.
18 Общим местом исследований по второй половине XVIII века являются отсылки к Уложенной комиссии. Примером неудачного исследования можно назвать монографию: Sacke G. Die gesetzgebende Kommission Katharinas II. Ein Beitrag zur Geschichte des Absolutismus in Rußland. Breslau, 1940. Из фундаментальных и интересных работ следует упомянуть: Омеяьченко O.A. «Законная монархия» Екатерины Второй: Просвещенный абсолютизм в России. М., 1993. Влияние работы Комиссии на складывание дворянской идентичности в России рассматривается в статье: Каменский А. Б. Российское дворянство в 1767 году(к проблеме консолидации) //История СССР. 1990. № I. С. 58-87. О дворянстве см. также: Dukes Р. Catherine the Great and the Russian Nobility. Cambridge, 1967; Jones R.E. The Emancipation of the Russian Nobility, 1762-1785. Princeton (N.J.), 1973. P. 123-163; а также хороший обзор: Madariaga I. de. Russia in the Age of Catherine the Great. P. 139-183 (русский перевод: Мадариага И. дe. Россия в эпоху Екатерины Великой. С. 230-300). 19 Курмачева М.Д. Проблемы образования в Уложенной комиссии 1767 г. // Дворянство и крепостной строй в России XVI-XVII вв. М., 1975. С 240-264.
20 Об этом говорилось в наказах из Костромы, Судиславля, Медыни, Калуги, Люблина, Юрьева, Малоярославца, Зарайска, Серпухова, Тарусы, Оболенска, Вереи, Суздаля. Можайска, Владимира, Белоозера, Дорогобужа, Парфеньева, Галича, Арзамаса, Ахтырки, Усмани, Козлова, Инсара, Касимова. Темникова, Рыльска и Уфы. На эту проблему указывал в свое время Роберт Джонс, однако он не уделял особого внимания вопросам образования, ср: Jones R. The Emancipation. P. 59.
21 Сб. РИО. Т. 14. СПб., 1875. С. 253, 258. 443, 444, 466; Т. 93. СПб., 1894. С. 10.
22 Kusber J. Eliten- und Volksbildung im Zarenreich Während des 18. und in der ersten Hälfte des 19. Jahrhunderts. Studien zu Diskurs, Gesetzgebung und Umsetzung- Stuttgart, 2004. S. 118-136; Ерошкина A.H. Администратор от культуры (И.И. Бецкой) // Русская культура последней трети XVIII века - времени Екатерины Второй. М., 1997. С. 71-90.
23 Сб. РИО. Т. 14. С. 401. В этом же ключе строилась аргументация в наказе дворян Новгородского уезда (ср.: Там же. С. 346).
24 Сб. РИО. Т. 18. СПб., 1876. С. 257. Речь шла о необходимости учреждены «большего числа общественно полезных гимназий» (Там же. Т. 68. СПб., 1889. С. 72). Наказы горожан прибалтийских губерний содержали требование возродить гимназии и академии в том виде, в каком они существовали до 21 года (см.: Рождественский С.В. Очерки по истории систем народного прошения в XVIII-XIX веках. СПб., 1912. С. 287).
25 Например, в наказах дворян из Белева (Белгородская губерния), Дорогобужа и Смоленска (Смоленская губерния), Кашина (Московская губерния) и Ряжска (Воронежская губерния) - см.: Сб. РИО. Т. 8. СПб., 1871. С. 484; Т.14 С. 327, 422, 433; Т. 68. С. 388, 610.
26 Там же. Т. 4. СПб., 1869. С. 231.
27 Просьбы дворян о заведении училищ и университетов см.: Там же. Т. 68. С 130, 150, 176, 193.
28 Там же. С. 276.
29 Сб. РИО. Т. 8. СПб., 1871. С. 484; Т. 14. С. 327, 422, 433; Т. 68. С. 257
30 В частности, курское (Там же. С. 549) или черниговское (Там же. С. 236) дворянство.
31 [Теплов Г.Н.] Проект к учреждению Батуринского университета // Чтения в Обществе истории и древностей российских. М., 1863. Кн. 2. С. 67-68
32 Сб. РИО. Т. 68. С. 137.
33 Там же. Т. 4. С. 289.
34 Почти соломоновым можно назвать решение, предложенное в одном из наказов дворян Архангельской губернии, - предоставить "высокой власти" право окончательного определения (см.: Там же. Т. 14. С. 490, 495).
35 Сб. РИО. Т. 4. С. 362-364; Т. 14. С. 275, 346. Решение вопроса об учителях предлагалось только в одном наказе: речь шла о «подходящих личностях», см: Там же. Т. 68. С. 549.
36 Там же. С. 130, 150-153. В наказе тульских дворян говорилось о возможности посещать университет или академию (Там же. Т. 4. С. 406).
37 Схожими были пожелания офицеров самарского гусарского полка: после окончания университета или кадетского корпуса их дети должны были получать все права потомственного дворянства (Там же. Т. 93. С. 54).
38 Там же. Т. 4. С. 63.
39 Там же. Т. 68. С. 276.
40 Сб. РИО. Т. 8. С. 500-507.
41 Там же. Т. 14. С. 244, 249. Учреждение школ было призвано усовершенствовать добродетели и (что соответствовало также интересам помещиков) улучшить знание законов.
42 Там же. Т. 8. С. 557; Т. 14. С. 395.
43 Наряду с русским изданием существуют немецкий перевод Августа Людвига Шлёцера, а также французское издание: Les plans et les Statuts, des differents etablissements ordonnes par sa majeste imperiale Catherine II Pour l"education de lajeunesse. 2 vols. Amsterdam, 1775.
44 Schierle I. Zur politisch-sozialen Begriffssprache der Regierung Katharinas II. Gesellschaft und Gesellschaften: "obscestvo" // Scharf C. (Hrsg.) Katharina II., Rußland und Europa Beiträge zur internationalen Forschung. S. 275-306; Eadem. "Otecestvo" - Der russische Vaterlandsbegriff im 18. Jahrhundert // Pietrow-Ennker B. (Hrsg.) Kultur in der Geschichte Russlands. Räume, Medien, Identitäten, Lebenswelten. Göttingen, 2007. S. 143-162.
45 См.: Lotman J.M., Uspenskij B.A. The Role of Dual Models in the Dynamics Russian Culture // Lotman J.M., Uspenskij B.A The Semiotics of Russian Culture. Ann Arbor (Mich.), 1984. P. 3-35.
46 Hartley J. The Boards of Social Welfare and the Financing of Catherine II"s State Schools // SEER. Vbl. 67. 1989. P. 211-227, здесь p. 211-213, 215.
47 Ibid. P. 214, 217; Le Donne J. Absolutism and Ruling Class. The Formation of the Russian Political Order. New York, 1991. P. 249.
48 Сборник материалов для истории просвещения в России, извлеченных из архива Министерства народнаго просвещения. Т. I. СПб., 1893. С. 255-278, 287-296, 299-310.
49 Данные на 1802 год см.: Рождественский С. В. Очерки. С. 598-600.
50 Там же. С. 602. Тверское общество проявило большую щедрость, чем московское, в этот же период.
51 Чернявский И.М. Материалы по истории народного образования в Екатеринославском наместничестве при Екатерине II и Павле I, 1784-1805. Екатеринослав, 1895. С. 3.
52 Юрьев В.П. Народное образование в Вятской губернии в царствование императрицы Екатерины II. Материалы по поводу его столетия (1786-1886). Вятка, 1887. С. 17, 28-31,33, 36.
53 Например, главное народное училище в Воронеже получило от жившего там в изгнании крымского хана Шагин-Гирея 100 000 рублей - см.: Пыльнев Ю.В., Рогачев С.А. Школы и просвещение Воронежского края в XVIII веке. Воронеж, 1997. С. 36.
54 К сожалению, в нашем распоряжении нет данных о том, участвовали ли все землевладельцы в этой акции, см.: Рождественский С.В. Очерки. С. 602- 604.
55 Данные по Москве см., например: Лепская Л.А. Состав учащихся народных училищ Москвы в конце XVIII в. // Вестн. Моск. ун-та. Сер. 9. 1973. № С. 88-96, здесь с. 92; Гобза Г. Столетие Московской первой гимназии, 1804-1904. М., 1903. С. 12; РГИА. Ф. 730. Оп. 2. Д. 101. Л. 45.
56 Kusber J. Eliten- und Volksbildung. S. 239-275.
57 Устав народным училищам в Российской империи, уложенный в царствовании императрицы Екатерины II. СПб., 1786; РГИА. Ф. 730. Оп. 1. Д. 27 Л. 1-67.
58 Екатерина назначила 5000 рублей для составления соответствующих учебных пособий (ср.: ПСЗ. Собр. 1-е. Т. 21. № 15523. С. 685).
59 Щербатов М.М. О повреждении нравов в России. М., 1858; Raeff М. State aßnd Nobility in the Ideology of M.M. Shcherbatov // Slavic Review. Vol. 19. 1960. 363-379.
60 Державин Г.Р. Записки. СПб., 1872; Bauer A. Dichtung und Politik. Gavriil Derzavin als Repräsentant der Aufklärung im Zarenreich an der Wende vom 18. zum 19. Jahrhundert: Magisterarbeit. Mainz, 2007.
61 Le Donne J. Ruling Families in the Russian Political Order // Cahiers du monds russe et sovietique. Vol. 28. 1987. P. 233-322. См. также: Лотман Ю.М. Беседы о русской культуре. Быт и традиции русского дворянства (XVII - начало XIX иска). СПб., 1994.
62 Об этом см. прежде всего: Röbel G. Kärner der Aufklärung. Hauslehrer im Russland des 18. Jahrhunderts // Lehmann-Carli G., Schippan M., Scholz ß Brohm S. (Hrsg.) Russische Aufklärungs-Rezeption im Kontext offizieller Bildungs-konzepte. S. 325-343; Raeff M. Home, School and Service in the Life of an 18th Century Nobleman // SEER. Vol. 40. 1960. P. 295-307.
63 Жизнь и приключения Андрея Болотова, описанные самим им для своих потомков. 1738-1793: В 4 т. Т. 1. СПб., 1870. Стб. 38.
64 Там же. Стб. 55-56.
65 Röbel G. Kärner der Aufklärung. S. 330.
66 Солодянкина О.Ю. Иностранные гувернантки в России (вторая половика XVIII - первая половина XIX века). М., 2007. См. также: Roosevelt P. Life on the Russian Country Estate: A Social and Cultural History. New Haven (Conn.), 1995 (русский перевод: Рузвельт П. Жизнь в русской усадьбе. Опыт социальной и культурной истории / Пер. с англ. СПб., 2008).
67 См., например: Büsching A.F. Unterricht für Informatoren und Hofmeister. 3- Aufl. Hamburg, 1773.
68 Bemerkungen über Esthland, Liefland, Rußland, Nebst einigen eiträgen zur Empörungs-Geschichte Pugatschews. Während eines achtjährigen Aufenthaltes gesammelt von einem Augenzeugen. Prag; Leipzig, 1792. S. 175; Juskeviu A.P (Hrsg.) Der Briefwechsel Leonhard Eulers mit Gerhard Friedrich Müller, 1735-1767. Berlin, 1959. S. 277.
69 Сергеева C.B. Становление и развитие частного школьного образования в России (Последняя четверть XVIII в. - первая половина XIX в.): Дис. ... д-ра пед. наук. М., 2003. С. 233-323.
70 РГИА. Ф. 730. Оп. 1. Д. 70. Л. 1-111; Оп. 2. Д. 3. Л. 150-190; Отто Н. Материалы для истории учебных заведений Министерства народного просвещения: Вологодская дирекция училищ до 1850. СПб., 1866. С. 15-18.
71 Рождественский С.В. Значение Комиссии об учреждении народных училищ в истории политики народного просвещения в XVIII-XIX веках // Описание дел Архива Министерства народного просвещения. Пг., 1917. Т. 1. С. XXXI-LI, здесь с. XLIX.
72 РГИА. Ф. 730. Оп. 1. Д. 70. Л. 1-111; Оп. 2. Д. 3. Л. 150-190. Описание отдельных пенсионов см.: Столпянский П.Н. Частные школы и пансионы Петербурга во второй половине XVIII века // ЖМНП. 1912. Отд. 3. С. 1-23
73 См. инструкцию московскому губернатору Я.А. Брюсу (ПСЗ. Собр. 1-е. Т. 22. №16275. С. 464). Описание московских пансионов см.: Сивков К.В. Частные пансионы и школы Москвы в 80-х годах XVIII в. // Исторический архив. 1951. № 6. С. 315-323.
74 Например, частные школы, на финансирование которых предназначались средства от подписки на издававшийся Николаем Ивановичем Новиковым и распространявшийся в провинции (например, в Твери, Иркутске и Кременчуге) журнал "Утренний свет", были интегрированы в качестве народных училищ в систему государственных школ. При этом, правда, ожидалось, что частные жертвователи и в дальнейшем будут участвовать в финансировании этих школ (см.: Jones W.G. The Morning Light Charity Schools, 1777-80 // SEER Vol. 56. 1978. P. 47-67, здесь p. 65).
75 Лихачева Е. Материалы для истории женского образования в России. Т. 1. СПб., 1890. С. 159, 171, 210; см. также мемуары: Институтки. Воспоминания воспитанниц институтов благородных девиц. М., 2008. См. также: Nash С. Educating New Mothers: Woman and Enlightenment in Russia // History of Education Quarterly. Vol. 21. 1981. P. 301-316; Eadem. Students and Rubles: The Society for the Education of Noble Girls (Smol"nyj) as a Charitable Institution // Bartlett R., Cross A.G., Rasmussen K. (Ed.) Russia and the World in the Eighteenth Century. Newtonville (Mass.), 1988. P. 268-279.
76 Hoffmann P. Militärische Ausbildungsstätten in Russland als Zentren der Aufklärung // Lehmann-Carli G., Schippan M., Scholz В., Brohm S. (Hrsg.) Russische Aufklärungs-Rezeption im Kontext offizieller Bildungskonzepte. S. 249-260, здесь S. 256-259.
77 Например, в Гродно (1797/1800), в Туле (1801) и в Тамбове (1802) - см.: Крылов И.О. Кадетские корпуса // Отечественная история. М., 1994. № - С. 434-437.
78 Багалей Д.И. Просветительная деятельность Василия Назаровича Каразина. Харьков, 1891; Flynn J.T. V.N. Karazin, the Gentry, and Kharkov University// Slavic Review. Vol. 28. 1969. P. 209-220.
79 Aypopa H.H. Идеи просвещения в 1-м Кадетском копусе (конец XVIII- первая четверть XIX в.) // Вестн. Моск. ун-та. Сер. 8. 1996. № 1. С. 34-42; Она же. Система преподавания в военно-учебных заведениях в XVIII в. // Исследования по истории России XVI-XVIII вв. М., 2000. С. 105-114.
80 Бескровный Л. Г. Военные школы в России в первой половине XVIII в. ИЗ. Т. 42. 1953. С. 285-300.
81 Марасинова E.H. Психология элиты российского дворянства. С. 158-202 и др.; Она же. Власть и личность: очерки русской истории XVIII века. М., 2008.
82 Доронин A.B. (Сост.) «Вводя нравы и обычаи Европейские в Европейском Роде», к проблеме адаптации западных идей и практик в Российской империи. М., 2008.

Реализуя свое представление о просвещении и продолжая осуществлять замысел Петра, Екатерина II придавала первостепенное значение созданию современной европейской системы образования.

Система школьного образования была заимствована ею из Австрии, а воплощать ее был приглашен Янкович де Мириево . Когда в августе 1782 года он прибыл в Петербург, ему было 40 лет. В России он прожил 32 года.

Первым делом Янкович создал в Петербурге и возглавил Учительскую семинарию. За годы ее существования (1782 – 1804) обучение прошли более 400 воспитанников. Впервые в России появились учителя, прошедшие специальную педагогическую подготовку.

Янкович подготовил и издал за пять лет свыше 70 учебников, в том числе 10 собственных: букварь, руководство по чистописанию, катехизис, учебник по российской истории, правила для учащихся и т.п.

В августе 1786 года Екатерина II утверждает важнейший документ всей школьной реформы «Устав народным училищам в Российской Империи». Составителем этого документа был Янкович. В губернских и уездных городах, а также в сельской местности создавались общеобразовательные и доступные для всех школы – народные училища.

Впервые наряду со специальным образованием появляется общее. Создается единая система школьного образования. Согласно уставу учреждались два типа народных училищ: главные (срок обучения 5 лет) и малые (2 года). Занятия в училищах начинались зимой в 8 часов (летом – в 7) утра и продолжались до 11 часов, затем следовал перерыв и с 14 до 16 – снова уроки.

Впервые преподавание велось на русском языке. Именно Янкович придал школе тот вид, который она сохранила, по сути, до сих пор.

Раньше учитель занимался не с классом, а с каждым учеником в отдельности, от того в комнате стояло непрестанное гудение: всяк зубрил свое. Впервые в классной комнате появилась одна большая доска. Впервые стали устраивать перед уроками перекличку с непременным ответом «здесь». Было установлено: кто хочет спросить или ответить, должен поднять левую руку. Из XVIII века пришли к нам и классный журнал, и обязательные экзамены, и каникулы – и все это придумал Янкович.

Помимо государственных в это время существовали и частные учебно-воспитательные заведения, в том числе иностранные, открытые немцами и французами. В 1784 году в Петербурге было 22 иностранных частных пансионов, 4 школы. Общее число учащихся – 500 человек (100 девочек). 17 частных школ в Петербурге были русскими, в них обучалось 159 человек.

Учителя частных школ были обязаны иметь свидетельство о знании наук, которые они намерены преподавать. Руководитель пансиона или школы должен был составить полный план обучения и воспитания.

Помимо общеобразовательных, доступных для всех школ в Петербурге была создана сеть закрытых учебных заведений. Инициатором ее создания был И.И. Бецкой – один из образованнейших людей своего времени. «Добрые или худые нравы каждого человека зависят от доброго или худого воспитания», –утверждал он. По его мнению, семья ничего хорошего не могла дать в воспитании детей, поэтому их надо отгородить «от испорченной среды их родителей», вырастить из них «идеальных людей» по просветительской модели. По разработанным Бецким докладам и уставам в Петербурге были открыты: воспитательный дом для детей сирот и подкидышей; училище при Академии художеств для мальчиков всякого звания, исключая крепостных, с 5 – 6 лет (1764); такое же училище при Академии наук (1765); воспитательное общество благородных девиц при Смольном монастыре (1764); Сухопутный шляхетный кадетский корпус (преобразован в закрытое училище в 1766г.) и т.д.

Особое внимание Екатерина II уделяла созданию специальных женских учебных заведений. В 1764 году именным указом императрицы создается Общество благородных девиц в Смольном монастыре(Смольный институт благородных девиц). «Отделение благородных девиц» должно было дать обществу высокоинтеллектуальных женщин; «мещанское отделение» – пополнить «третье сословие» работницами и хозяйками, оно готовило учительниц, воспитательниц (позже преобразовано в Александровский институт).

Это было неслыханное новшество – программа создания гражданок, особенно если вспомнить, что совсем недавно эти гражданки сидели взаперти по теремам и горницам. Реформы Петра и Екатерины открыли путь радикального изменения судьбы женщины во всех сферах жизни. До конца века в институте благородных девиц получили образование 1316 девушек – половина «благородных», половина «мещанок». Можно говорить о явном прогрессе в образовании женщин между началом и концом царствования Екатерины, которое выражалось в появлении «читающих» и даже «пишущих» женщин.

Смольный институт был задуман как учебное заведение с очень широкой перспективой. Учебную программу для него разрабатывал Д. Дидро. Предполагалось, что смолянки будут обучаться, по крайней мере, двум языкам (кроме родного, немецкому и французскому, позже в план был включен итальянский), а также физике, математике, астрономии, экономике, истории, географии, стихотворству, танцам, архитектуре, рисованию, музыке, шитью, вязанию. Учиться в институте считалось почетным. Обучение велось девять лет с 5 – 6-летнего возраста. В течение этих лет ученицы практически не бывали дома.

Принцип замкнутости был положен в основу обучения осознанно: этим стремились отгородить воспитанниц от семьи– носительницы старых, отживших традиций. Много времени уделялось нравственному воспитанию учащихся, которое включало в себя усвоение «светских добродетелей»: кротости, учтивости, скромности и великодушия; физическому воспитанию – соблюдению гигиенических норм, прогулкам на свежем воздухе, здоровой пище.